Читать книгу - "На золотом крыльце – 2 - Евгений Адгурович Капба"

нарушаемая только легким шелестом листвы, далекими звуками пианино из окна административного корпуса и периодическими взрывами орочьей матерщины: разнорабочие Лугзак и Шнург что-то там раздраконивали по своему обыкновению. То есть абсолютная тишина абсолютной не была, но по сравнению с суетой последних дней, с автоматными очередями, боевыми заклинаниями, жабьими прыжками и авариями на катерах-амфибиях от атмосферы колледжа веяло чем-то пасторальным и очень-очень милым.

И студентов не было. Я опоздал! Все прибыли с практики еще вчера, а потом разъехались по домам, снова. Ави, Руа, Розен, Юрченко, Серебряный. И Эля наверняка тоже уехала. У них ведь были свои дома!

Сунув руки в карманы, я задумчиво побрел по центральной аллее: у меня вообще был дом? Куда мне идти? В общагу? К Людвигу Ароновичу в каморку? К Яну Амосовичу в приемную? Зараза. Вот вам и идея-фикс номер два: заиметь дом. Не просто койку, крышу над головой — а именно место, где всё будет устроено под меня. Где я буду решать, в каком углу поставлю ботинки, куда повешу дюссак и в какую дверцу шкафчика стану швырять дартс. Где будет играть музыка, которая нравится мне, и пахнуть едой, которую я люблю. Хочу себе дом!

Может купить себе избушку на курьих ножках в глуши? Где-нибудь под Калугой как раз, благо — там знакомых теперь полно. И на рыбалку в Хтонь ездить, с лягушкой чаи гонять. Хотя нет, она приставать начнет, это как пить дать!

Тогда — квартиру в Ингрии, в мансардном этаже. Я видео смотрел, и мне город очень понравился: каждое здание — архитектурный памятник! Да и у Руслана Королева в памяти про «Питер» или «Санкт-Петербург» остались самые приятные воспоминания. Как я понял — этот город располагался почти там же, где и наша Ингрия, и во многом на нее походил. Хотя и отличия имелись — он, например, целых двести лет считался столицей тамошней России! А наша Ингрия зато была старше — на сто лет. Мне очень хотелось лично, вживую сравнить тамошний Питер из воспоминаний Королёва и здешнюю Ингрию, в которой я никогда не бывал, но очень много про нее читал и смотрел.

Интересно, сколько там жилье стоит? Как Голицын меня назвал — «ушлый»? Ушлый — значит хитрый, ловкий, изворотливый, хваткий, если словарю верить. Я не очень ушлый, я — предприимчивый! Люблю что-нибудь предпринимать, пусть и не всегда адекватно выходит. Вот и сейчас — идея с квартиркой в мансарде прочно засела мне в голову, и я даже повеселел, и шел теперь, улыбаясь и насвистывая «Работа наша такая».

— Хуеморген, мин херц! — гаркнул вдруг Людвиг Аронович, высовываясь из люка. — Ключ на тридцать два!

— А? А-а-а-а!!! — я аж подпрыгнул на месте. — Аронович, что это за химмельхерготт⁈ Чего вы из под земли орете?

— Профилактика! — поднял указательный палец кхазад. — Дай ключ?

— Ла-а-адно! — пытаясь отдышаться, я наклонился, пошерудил в ящике с инструментами и протянул гному гаечный ключ.

Столяр, слесарь, рабочий сцены, токарь, электрик, сантехник, водопроводчик, артефактор, реставратор, делец, чайный наркоман и просто мой хороший друг нырнул в люк и принялся там чудовищно материться на шпракхе. Раздавались лязг, грохот, потом — шипенье, и, внезапно, звук мощного напора воды, который вырвался наружу.

— Доннерветтер! — заорал Людвиг Аронович, мокрый с ног до головы.

А я вытянул руку вперед и зачитал, прогоняя одновременно с этим от груди до кончиков пальцев тугую жаркую волну:

— Scutum minimum universale contra omnes impetus genera! Крутите, Аронович, быстрее, пока щит работает!

Да, да, я использовал боевое заклинание универсального щита, чтобы перекрыть путь напору воды. Еще и творчески его переработал слегка, сделав очень-очень локальным. Не универсальный щит, а минималистический баклер, сантиметров тридцати в диаметре. А кто сказал что так нельзя? Ушлый я или не ушлый, в конце концов?

— По лягушкам из пушек! — ворчал гном, орудуя ключом. — Ты бы еще файерболом сварку сделал, мин херц…

— Хотите, я уберу щит нафиг? Чего вы ворчите? Это ведь помогает, Аронович! — возмутился я. — Я тут доброе дело делаю, а вы опять свою шарманку завели… Вы что, не рады меня видеть?

— Рад больше всего на свете, мин херц! — отдуваясь и отфыркиваясь мокрыми усами и бородой, как морж, бубнил кхазад из люка. Натура у него такая была — бубнящая. — У нас столько дел, столько дел! Куча клиентов! Гутцайт несколько раз звонил, о тебе справлялся…

— А у меня жабий камень есть, — сказал я. — Хранительница Хтони подарила.

— Ду гейст мир ауф ди айер! — страшно выругался он и как пробка выскочил из люка. — Не брешешь? Мин херц, а ты представляешь…

— А я сразу об этом и подумал, Аронович! — закивал я и мы замерли друг напротив друга, распираемые грандиозностью возможных перспектив.

— Да-а-а-а… — в неком благоговении проговорил старый кхазад.

— Ага-а-а, — вторил его мыслям я.

— А когда начнем? — поинтересовался он. — Это же… Ух!

— Как только пойму, на каком я тут свете. Мне ж восемнадцать, имею право заниматься предпринимательской деятельностью теперь официально и на постоянной основе. Консультирование по содержанию библиотечных фондов можно разворачивать на широкую ногу, — ухмыльнулся я. — Я тут квартирку в Ингрии надумал покупать, понимаешь?

— Квартирку? — еще сильнее вытаращился кхазад. — В Ингрии? Когда надумал? Какую квартирку?

— А вот пять минут назад надумал. На мансардном этаже. Так что начинать надо быстрее, мне деньги нужны! — пояснил я.

— Шайзе, — сказал Аронович. — А почему мансарда? Почему не цокольный этаж?

— Ненавижу цокольные этажи, — признался я. — Это вам, гномам, такое близко. А мне как-то душно от них становится.

— Мин херц, ты вот что… — кхазад наклонился, заглянул в люк, потом распрямился и удовлетворенно кивнул. — Тут я закончил, так что пойду к себе, переодеваться. И ты подходи. После того как вещи скинешь и к Амосовичу зайдешь. У него-то по твою душу тоже планы, ты же ему обещал курьерствовать! Нехорошо! Мне-то ты первому обещал…

— Не вижу противоречий, — отсек его поползновения навесить на меня комплекс вины я. — Главное график составить так, чтобы мы за счет колледжа и во время выездов по курьерским делам еще и наши вопросики порешать успели, м?

— А-а-а, вердаммте бетругер! — хлопнул себя по ляжкам Аронович. — Так-то