Читать книгу - "На золотом крыльце – 2 - Евгений Адгурович Капба"

— Во-о-о-от! — на лице поручика появилось удовлетворенное выражение. — Наконец умные мысли пошли! Ваша задача, пацаны, грызть магическую науку зубами! А практика нужна для того, чтобы вы поняли — без этого вам всем кирдык! Маги — в первую очередь служивое сословие. Если вы собираетесь прохлаждаться, попивать пивко и потрахивать цивильных простушек — грош вам цена, говно вы, а не маги. Вы так — цирковые факиры, ради собственного удовольствия пускающие огненный пердеж из задницы. Маг должен служить государству и людям… Ну, и нелюдям — если они за людей. И потому — ваша задача постигать магическое искусство и военное дело настоящим образом! Усекли?

— Усекли… — откликнулись мы.

— А ты чего усек, Титов? Ты обычно в каждой бочке затычка, из тебя прет, как из рога изобилия, а тут — молчишь! Давай, Михаил, ваши предложения по экипировке на следующую практику! — пощелкал пальцами Голицын. — У нас второй тост стынет, так что быстро, быстро!

— Симсим, — сказал я. — Мне нужен свой симсим-сезам-пространственный карман. С целой кучей пластиковых контейнеров. Прикиньте, как бы это решило вопрос с трофеями?

— О-о-ого! — не удержались офицеры. — А молоко единорога или Кощееву смерть тебе на блюдечке не подать? Ну, найдешь вариант — маякни нам! Мы бы тоже не отказались!

— А что я не так сказал? — удивился я. — Что не так с сезамом?

Посмотрев на их скептические усатые рожи, я понятливо протянул:

— Яа-а-асно все… Как с хоббитцами, да? Все об этом говорят, но никто не видел? Ладно, ну, не пространственный карман, так хоть какой-нибудь антигравитационный помогатор, чтобы вес рюкзака поменьше был!

— Во-о-о-от! — кивнул Голицын. — Это ты молодцом, вот это очень полезное замечание. А теперь, господин-настоящий-маг-Розен, покажите им, что у вас с собой…

Денис невозмутимо расстегнул часы с запястья и положил их на стол:

— Пятикратная защита от физического урона.

Потом — отстегнул булавку с воротника тактической формы:

— Однократная от огня. Шнурки в ботинках — от воды и земли, кокарда — от воздуха. Что касается зелий — у меня с собой имелось три регенерации и две — маны. В принципе, одна регенерация осталась, и одна мана.

Затем — вытащил из брюк пояс с покрытой рунами пряжкой, продемонстрировал всем и пояснил:

— Берет на себя до пятидесяти килограммов веса. Расход, правда, приличный, но можно по ходу подпитывать, при полной нагрузке на сутки хватает. Я обычно «минус двадцать пять» настраиваю, мне нормально, — и принялся заправлять ремень обратно в штаны, при этом продолжая говорить: — На дурацкие вопросы «почему не сказал» и все остальные отвечу сразу: вы не спрашивали — это раз, самостоятельно создавать такие штуки вы пока не умеете — это два. Да и денег, чтоб купить такой эксклюзив, у вас почти ни у кого нет — это три. Ну, у кого фамильное — у того фамильное, это за скобками. И вообще — каждый из вас сам себе очень умный и всегда и во всем правый, и пока на своей шкуре не прочувствовали — никакого стремления зубрить формулы и ходить на факультативы у вас бы не появилось, чтобы грамотную экипировку себе организовать. Это долго и нудно, куда веселее файерболы кастовать и по площадям каменным градом лупить. А теперь, после практики — вы прекрасно знаете, что и зачем нужно делать. Зимой-то у вас следующий замес, господа! Как делать — преподы научат, даже не сомневайтесь. Так что — спасибо, поручик. Наш педколлектив вам в ножки должен поклониться за рост учебной мотивации учащихся!

Я тут же вспомнил порошочки Ермоловой и саблю Вяземского. Да и мой дюссак, который аспиденышей рубил — тоже из этой оперы. Все-таки индивидуальный подход решает! В плане экипировки надеяться нужно на себя, а не на то, что дядя в форме о тебе позаботится…

— Такая работа, — откликнулся Голицын. — Всегда пожалуйста. Второй тост, господа! За родителей — мам и пап — и за отцов-командиров, конечно! Ура, ура, ура-а-а!!!

Встали, выпили. В конце концов — действие символическое, крепость сидра — от двух до восьми градусов, в этом «Торкотинском» — кажется, три. Потом Оболенский достал откуда-то гитару, и в ход пошли романсы — «Белой акации гроздья душистые», " Я возвращаю ваш протрет" и «Очи черные». Голицын спел про «Любимый город» — Тиля Бернеса, а Слащев — «Работа у нас такая», которую считали чем-то вроде неофициального гимна опричных полков. На строчке про «снег и ветер, и звезд ночной полет» у меня внутри что-то дернулось, и я пообещал себе покопаться в шкафу Руслана Королева на эту тему. Вполне могло оказаться, что и тут наследили попаданцы: как я понял, именно в песенном творчестве их влияние на наш мир было особенно велико.

Общались, смеялись, немножко выпивали, много ели, вспоминали пережитое: раскачку, инцидент, рейд к эпицентру… Потом Слащев расщедрился и решил научить нас всех самому эффективному и самому простому из заклинаний своего не-стихийного арсенала.

— Смотри через эфир — видишь? Вот изнутри, отсюда, гонишь к кончикам пальцев, и потом ладони — р-раз, как в стенку уперлись! И повторяешь: «scutum universale contra omnes impetus genera!» Гляди, гляди как волна идет, от солнечного сплетения… Во-о-от, а теперь швырни в меня тарелку!

— Дз-з-занг! — тарелка отлетела от невидимой преграды, и в месте столкновения что-то заискрило.

Слащев удовлетворенно кивнул, щелкнул пальцами и сказал:

— А теперь давайте по очереди, господа юнкера. Будете тренироваться, а мы станем в вас швырять всем подряд!

В общем, уровень дичи нарастал, но мне нравилось. Щит Слащева был не последним: Марков показал, как на десяток минут зачаровать насекомое на выполнение простого задания («Insect, obedite mihi statim!»), Алексеев — щеголь и чистюля — обучил нас приводить себя в порядок без шампуня, душа и прочей бодяги («Pellem mundam, capillos mundos, ungues mundos et dentes mundos!»!)

В общем — расщедрились господа офицеры, а я спросил, попробовав каждую из техник:

— А почему все-таки латынь? У вас — латынь, в колледже — латынь… Вроде же обычно на квенья заклинания читают?

— Опричник — и на высокоэльдарском? Титов, не гони пургу, — отмахнулись офицеры. — Это только всякие соевые фрики из мегаполисов ассоциируют латынь с Арагоном. У них вообще — что ни слово, то про геноцид, дискриминацию или расизм, хотя сами при виде снага носы