Читать книгу - "Алый король. Разделенная душа - Грэм Макнилл"

Вздохнув, корвид покачал головой.

— Говори! — приказал Бёдвар. Подступив вплотную, он ударил пленника кулаком в лицо.

Хрустнули кости, зубы со стуком рассыпались по палубе.

Менкаура поперхнулся и обильно сплюнул кровью.

— Если ты собираешься задавать вопросы, на которые уже знаешь ответ, то твой Волк прикончит меня раньше, чем ты услышишь что-то полезное.

— Отвечай на вопрос! — велел Пром.

— За тем же, зачем и вы! — резко произнес Менкаура. — Найти Махавасту Каллимака, бывшего писца Магнуса Красного.

— Для чего?

Склонив голову набок, колдун перевел взгляд с Диона на Бъярки.

— Так вам еще не известно… — пробормотал он себе под нос.

— Что именно? — вмешался Бёдвар.

— Скажи, магистр Пром, зачем туда прибыли вы?

— Чтобы остановить вас.

Чернокнижник горько усмехнулся, что прозвучало нелепо из уст человека, скованного цепями и нуль-ошейником.

— Вы ничего не понимаете, верно? Вы отправились туда, исполняя команду, а не потому, что догадались, в чем дело. Разве вам неясно, что самый главный вопрос всегда звучит одинаково: «Почему?» Все прочие — «что?», «когда?», «как?» — просто мишура. Обязательно спрашивайте: «Почему?»

Корвид посмотрел на Бъярки.

— Ответь, рунный жрец, знаешь ли ты вообще, почему вас отправили на Просперо? Представляешь ли, почему вы истребили мой легион?

Дион заметил, что теперь Менкаура испытывает настоящие эмоции — подвластные рассудку, поглощенному раздумьями о возможных вариантах будущего, но тем не менее. При этом колдун не чувствовал ненависти к врагам, только досаду наставника, ученик которого никак не ухватит вроде бы очевидную концепцию.

— Малефикарум, — произнес Бёдвар.

— И всё? — злобно бросил провидец, когда фенрисиец не стал продолжать. — Вот так ты обосновываешь сожжение планеты и убийство всех ее жителей? Одним словом?!

— Главной проблемой твоего легиона всегда было многословие, — парировал фенрисиец.

Менкаура взглянул на Прома так, словно ожидал увидеть, что воин настолько же ошеломлен кратким доводом Бъярки в пользу геноцида целого мира.

— Тебе нужно нечто большее? — спросил Дион. — Понимаю тебя. Мне тоже требуется узнать, почему происходят некоторые события, поэтому один раз я сыграю роль оратора. Я назову тебе истинную причину гибели твоего легиона. Вы сгинули, потому что ваш господин нарушил клятву, данную Императору, и решил, что это сойдет ему с рук. Ваш повелитель и наставник посмотрел в глаза своему сеньору и солгал Ему. Солгал всем нам.

Повернувшись к Бёдвару, бывший Ультрамарин продолжил:

— И знаешь почему? Можешь догадаться, как он объяснял и оправдывал такой поступок? Учти, Магнус даже не отрицал, что странствовал по запретным краям. Нет, он гордо отстаивал правильность своих деяний, говоря: «Все в порядке, все просто превосходно — мне ведь лучше знать». Вот все его доводы и отговорки — ему лучше знать.

Ему лучше знать, потому что он так эрудирован, так ментально развит, так безупречно разбирается в сложных космологических нюансах чародейских искусств. Ему лучше знать, потому что Магнус просвещеннее всех, а мы недостаточно развиты, чтобы узреть истину. Мы не видим Вселенную так, как он, не воспринимаем нюансы ее существования. Мы слишком тупы, чтобы понять общее положение дел!

Пром отступил на шаг и развел руками, нарочито изображая благостное смирение и великодушие.

— Но все правильно. Ему лучше знать. Он настолько многоумен, что готов узнавать все за нас, а нам нужно лишь верить, что ему ведома истина. В общем и целом он говорит следующее: «Я разбираюсь в этом лучше, чем кто-либо из вас, включая Императора». Императора, который приказал ему остановиться. Он вынес прямой запрет, но… Магнусу было лучше знать!

Прервав диатрибу, Дион опустил голову и медленно кивнул.

— Хуже всего здесь то, что он, возможно, прав. Возможно, Магнусу действительно лучше знать. Не зря ведь утверждают, что ему с рождения предначертано видеть дальше, чем всем нам. Но мы верим только сотворившему нас Императору, с которым никто не сравнится в могуществе. Он понимает, насколько мрачен, адски чудовищен и вековечен Имматериум; если Он говорит, что есть места, где даже Ему опасно появляться, и есть шаги, которые даже Ему опасно предпринимать, с этим должны согласиться мы все. Любой из нас.

Взглянув на Бъярки, сын Жиллимана с удивлением заметил в глазах рунного жреца искреннее сожаление. Волки были кровавой дланью Императора, своего рода ручными чудовищами, и многие видели в них только дикарей: боялись топора, не замечая скрытого кинжала.

Пром снова обратился к Менкауре.

— Вы хоть раз задумывались, что там, вовне, может оказаться нечто иное? — спросил он, и риторическим его вопрос не был. Диона по-настоящему интересовал ответ. — Неужели вы не представляли, что в темных, безумных глубинах варпа таится некий… малефикарум? Нечто, наблюдающее за вами и шепчущее: «Вот так, любители, барахтайтесь дальше, не сомневайтесь, что у вас все под контролем… Верьте, что вам лучше знать».

Бывший Ультрамарин вдруг понял, что стискивает и разжимает кулаки в ритме своего пульса.

— Воины Пятнадцатого играли с огнем, не заботясь, что в итоге обожгутся не только они. Вас вразумляли и предупреждали. Вам запрещали. Вы не слушали и не собирались. Поэтому вас потребовалось осадить. Спасти от самих себя.

Библиарий развернулся к Бёдвару, который по-новому взглянул на него.

— И, если необходима акция таких масштабов против целого легиона, ее должны проводить самые беспорочные и смертоносные воины в нашем распоряжении. Здесь нужно быстрое, чистое, тотальное истребление: удар острейшим оружием в вернейшей руке, которую направляет безжалостная решимость, рожденная в самом бесстрашном сердце. Убить легион — немалое дело; для него требуются безотказные палачи, свободные от колебаний. Такие, что никогда не позволяют сомнениям удержать их от исполнения приговора.

Пром отошел от колдуна.

— Вот почему Шестой спустили с цепи, — заключил он. — Вот почему вы погибли.

Менкаура размеренно покачал головой.

— Вы не представляете, как жестоко вас всех обманули. — Лицо корвида выражало лишь скорбь об упущенных возможностях. — Алый Король трудился на благо всего человечества. Магнус надеялся, что с его помощью смертные отведут взор от теней, пляшущих на стене пещеры^[84], и увидят всё, что видит он; познают то, что знает он. Столько крови пролилось из-за непонимания… Я спрашиваю себя, могло ли все сложиться иначе?