Читать книгу - "Дети Доброты - Мила Бачурова"

А дальше уж — гуляй, не хочу, пока вы дрыхнете! Она и скоту отраву подбрасывала, чтобы вы думали, будто это Мать Доброты гневается. И деревья ядом облила. И стрелять в нас пыталась... Потом Джек свалил, она утихла. А потом люди прививаться начали. Поверили, что мы зла вам не желаем, что, наоборот, польза от нас может быть. Она и взбеленилась. Самовар на улице стоит, под навесом. В дом его не уносят — тяжёлый, не натаскаешься. И яду в воду сыпануть — проще, чем высморкаться.

— Этого не может быть, — глядя на Ариадну, беспомощно пробормотал Георгий. — Яд... в самовар...

— Ага, — кивнул Серый, — да ещё какой забористый. Я лично воду пробовал, чтоб убедиться.

— Это так, — подтвердила Мария. — Он пробовал воду при мне.

— А при мне потом от боли корчился, — добавила Эри. — Стал бы он так делать, если бы знал, что вода отравленная? Как ты думаешь?

Георгий захлопал глазами. Он растерянно переводил взгляд с Эри на Марию, на Серого. Как будто ждал, что кто-нибудь из них разрешит ему не думать о том, о чём не хочется. Научит, подскажет, что говорить и как действовать. Но они, все трое, молчали.

Серый вдруг брезгливо подумал, что эта жалкая потерянность — не у пацана сопливого, у взрослого мужика! — бесит, пожалуй, даже больше, чем оголтелая ненависть Ариадны. Та, по крайней мере, знает, чего хочет.

— Ариадна, — убедившись, видимо, что помощи ждать неоткуда, позвал Георгий. — Ты слышала, что он говорит?

— Слышала, — девчонка снова всхлипнула, подняла на Георгия несчастное, зарёванное лицо. — Я рассказала, как всё было на самом деле! А ты мне не веришь.

— Я думаю, что твой разум помутила Мать Доброты. — Голос Марии звучал мягко, но Ариадна вздрогнула.

— Что?

— После того, как Шаман и Ангелина покинули нас, разум помутился у многих, — так же мягко продолжила женщина. — Верно, Георгий? — Тот торопливо кивнул. Он кивал бы сейчас, кажется, чему угодно, лишь бы не говорить самому. — Возможно, ты так же, как другие люди, не осознавала, что делаешь. Ведь учение Матери нёс нам Шаман, а сейчас его нет. Ты могла неверно истолковать Её посыл. Твой разум помутился, и ты сама не понимала, что творишь.

Серый, открывший было рот, чтобы возмутиться, подумал — и возмущаться не стал.

Решил, что версия Марии не хуже и не бредовей любой другой. Принять горькую правду эти люди пока не готовы, а значит, сойдёт и так. Помутился разум — так помутился, хрен с ним. Лишь бы унять эту тварь. Лишь бы гадить перестала.

— Точно, — поддержал Марию он. — Ты ж глянь, на что девка похожа — краше в гроб кладут. Рожа опухшая, под глазами синячищи! Сто пудов разум помутился. Он, когда мутится, всегда первым делом по роже видать.

Слёзы в глазах Ариадны при словах Серого мгновенно высохли. Она смотрела на него с такой злостью, что было странно, почему до сих пор не сгорел на месте. А Георгий вгляделся в её лицо. Всплеснул руками.

— И правда! Бледная совсем. Отдохнуть ей надо, вот что! — придумал выход он. Аж просиял от радости. — А потом вернётся Шаман — разберётся, что делать.

— То есть, отдыхать она будет до возвращения Шамана? — уточнил Серый.

Георгий с облегчением закивал. Серый хмыкнул.

— Угу. Ну, хоть отпускать на все четыре не собираешься, и то хлеб... Ладно, хрен с ней. Пусть отдыхает. А где?

Георгий сдвинул брови:

— Что — «где»?

— Ну, где она будет «отдыхать»? Я ведь правильно понял, что до Шамана ты людям о ней рассказывать не собираешься?

Георгий вопросительно оглянулся на Марию.

— Мне кажется, не стоит так делать, — нахмурившись, проговорила женщина. — Будет непросто объяснить, что произошло. Шаман сделает это лучше нас.

— Да кто бы сомневался. — Серый дёрнул плечом. — Ладно, мне пофиг. Лишь бы не сбежала, второй-то раз хрен поймаю. Забирайте её и тащите, куда хотите.

Георгий с Марией переглянулись.

— Куда?

— Меня спрашиваете? — возмутился Серый. — Я откуда знаю, где тут у вас дур отбитых держат?

Георгий и Мария снова переглянулись. Уставились на Серого. Тот — на них.

В его родном посёлке редко, но случалось, что отдельных личностей приходилось изолировать от общества — если кто вдруг спьяну начнёт буянить, или в нечаянной драке берегов не увидит.

Отец отправлял таких под замок в одну из комнатушек Большого Дома — чтобы проспался, если пьяный, ну или просто остыл, если чересчур разошёлся. Дольше суток никого там не держал, этого времени обычно хватало за глаза. Да и выход виновника торжества из «буйного чулана», как ещё со времён Германа называли это тёмное, без окон, помещение, сопровождался такими насмешками со стороны соплеменников, что десять раз подумаешь, прежде чем снова дурковать. Серый почему-то был уверен, что и здесь, у южан, подобный укромный угол имеется. А сейчас вдруг сообразил, что с Шамановыми способностями в пенитенциарных мерах просто не было необходимости. Для чего изолировать человека, если можно внушением заставить его вести себя «по-доброте»? Мария подтвердила догадку.

— Шаман никогда не держал людей взаперти.

— Ну да, — буркнул Серый. — Отец-то с Джеком — не люди.

Мария сделала вид, что не услышала.

— Сначала твой отец и Джек находились здесь, — она обвела комнату рукой, — мы принимали гостей в этом доме и раньше. А потом...

— Потом Шаман их разделил, — вспомнил Георгий. — Есть ещё один дом, да. Но... — он с сомнением посмотрел на Марию.

Та кивнула:

— Этот дом недалеко от площади, на самом виду. Если оставить Ариадну там — допустим, мы сумеем отвести её незаметно, — рано или поздно люди заинтересуются, для чего Георгий или я носим еду в дом, который они полагают пустым. И начнут задавать вопросы.

— А врать вы не обучены, — хмыкнул Серый. До него начало доходить, почему Георгий так настаивал на невиновности Ариадны. Ни он, ни Мария просто-напросто понятия не имели, что с ней делать в качестве пленницы. — И что дальше?

Мария развела руками.

— Мы не возражаем, если она останется здесь.

— Что-о?! — обе девчонки, Ариадна и Эри, выкрикнули это одновременно.

Серый сам чуть не подпрыгнул от неожиданности. Возмутился:

— Да ещё