Читать книгу - "Беглец - Андрей Никонов"

class="p1">По дороге к ним приближалась кибитка. На козлах сидел милиционер Гриша, а внутри, под навесом — две женщины. У Сергея не было бинокля, лица пассажирок оставались в тени, но Травин готов был поспорить, что это Маша Сазонова и учительница Поземская. Гриша не торопился, лошадь лениво перебирала ногами, одна из пассажирок вертела головой, словно выискивая что-то.

— Я ненадолго, — Сергей тронул Бейлина за плечо, — тут наши знакомые появились.

— Какие? — спросонья не понял Митя.

— Которых мы в подвале заперли, и с ними ихний милиционер.

— Справишься? Это тебе не спичками торговать.

Травин усмехнулся, забрал браунинг, потрепал добермана по голове, наказав никуда за ним не ходить, и вдоль зарослей последовал за повозкой. Примерно через километр та остановилась возле раскидистого старого дуба.

— Как думаешь, это здесь? — спросил Гриша.

— Определённо да, — пассажирка вылезла на свет, теперь Сергей точно уверился, что это Маша Сазонова, — глаза разуй, дурак, ты же первый здесь был.

— Что мне все тычут дурак да дурак, — самозваный милиционер обиделся, — не глупее других, между прочим.

— Если бы не твоя дурость, мы дальше в Камышинке сидели, — парировала Маша. — Ладно, давай, тащи её, а потом отгонишь повозку подальше, не хватало нам только лишних глаз.

Поземская выглядела заторможенной, Гриша хотел её спустить, но она сама слезла, оперлась на Машину руку. Женщины, о чём-то тихо переговариваясь, пошли прочь от дороги. Сергей подождал, пока Гриша оставит упряжку на небольшой поляне метрах в тридцати, и осторожно последовал за ними.

Идти пришлось минут десять. Петляя между деревьями, троица спустилась в небольшой овраг, так что только макушки их торчали, Травин как смог спрятался за деревом. По оврагу протекал ручей, наверное, летом совсем мелкий, но сейчас воды в нём было по колено, она уносилась дальше вглубь леса. Обитатели Камышинки сгрудились вокруг небольшого холмика с деревянным крестом.

— Это здесь, — послышался голос Маши, — здесь она померла.

Поземская села на подтаявший снег и заплакала. Она размазывала слёзы по лицу, и одновременно гладила холмик с показавшейся поверху чёрной землёй, отчего щёки быстро стали грязными, в подтёках.

— Тося, — говорила она, — Тосечка, как же я без тебя, родная, зачем ты меня одну оставила.

Фельдшер и Гриша отошли от неё на несколько шагов, теперь они говорили тихо, Травину приходилось прислушиваться.

— Кончать её надо, — взволнованно говорил парень, — если бросим в Кандагуловке, ментов приведёт, а они уж раскопают тут всё, а нас споймают.

— Тебя, дурака, расстреляют, а я не при чём, разве что покрывала, — Маша была совершенно спокойна, — скажу, что меня угрозами заставил, наганом тыкал. Когда учительницу насильничал, а потом головой об камень, чем думал? Не собираюсь я руки марать.

— Да они у тебя по локоть, — возмутился Гриша, — забыла, что с другой сделала, когда её ещё живую принесли? А с Иридой?

— Ты докажи.

— И докажу. Мы с тобой одной верёвочкой повязаны, куда я, туда и ты.

— Ладно, — неожиданно согласилась Маша, — обещание я своё выполнила, где сестра, она узнала, и вправду ей лучше не жить, вон как горюет.

Она подошла к Поземской, достала из кармана фляжку, дала учительнице. Травин ничего не успел сделать, как та отхлебнула глоток.

— Ну вот, отдохни, — Маша погладила её по голове, — сейчас тебе легче станет, ты плачь, от этого сердце чистится. Ещё немного, и вы с ней встретитесь в другом мире, лучшем, там нет горестей и страданий, там вам будет хорошо.

Поземская кивнула, она легла на могильный холм, прижавшись к нему щекой и обнимая руками.

— Всё? — спросил Гриша, подойдя со спины, — померла?

— Вот ещё, спит она, — Маша фыркнула, — я же сказала, руки за тебя марать не буду. Дальше ты сам делай, на что смелости хватит, не собираюсь ещё один грех брать.

— Вот жеж ты стерва, давай я её к дереву привяжу, ну или подвешу за шею низко, звери обглодают так, что никто не узнает, а мы скажем — сбежала.

— Кому ты говорить собрался, дурень. А может сдать меня хочешь?

— Надо будет — сдам.

Парень подхватил Поземскую подмышки, та безвольно повисла на руках. Гриша тяжело дышал, на лице выступил пот.

— Что-то тяжёлая она больно, нет, лучше утоплю, а потом закопаю, всё же не по-людски зверям скармливать, — он потащил её к ручью, — за лопатой только возвращаться придётся. Чёрт, да что в ней, десять пудов?

Травин и так достаточно услышал, он достал браунинг, прицелился и выстрелил Грише прямо в спину. А потом съехал на ногах в овраг.

Артельный милиционер лежал на Поземской, та не шевелилась, но за учительницу Сергей пока не опасался — пистолетная пуля не винтовочная, с такого расстояния навылет не пробивает тело. Он навёл ствол на Машу. Та от внезапного нападения растерялась, но быстро взяла себя в руки.

— Вы как снег на голову, товарищ Добровольский, — затараторила она, — прикончили гада? Он нас с Анной Ильиничной похитил, угрожал убить.

— Я всё слышал, — Травин пожал плечами, — вопросов не имею. Хочешь что-то сказать напоследок?

Маша затравленно на него посмотрела.

— Это всё он, я только делала, что он велел. Гришка Звягину убил, сначильничал, а потом камнем по голове стукнул, а меня заставлял молчать, говорил, что тоже убьёт. И Аннушку хотел извести, сволочь такая, ты же слышал.

— Будкина он тоже ткнул? — поинтересовался Сергей.

— Он, он!

Травин покачал головой.

— Ну ладно, я ткнула, — Маша отчего-то усмехнулась, — так он, Ванька-то, с виду на поправку шёл, а внутри всё сдавлено в лепёшку, к утру так и так бы окочурился, не веришь, у Гринченко спроси, Петра Лаврентьевича, он всё равно труп будет вскрывать, прежде чем хоронить. Гришка уже потом Рапкину приволок, чтобы та Ваньку мёртвым нашла, а рядом учительницу с ножом, но сам посуди, разве она его смерти не хотела? А сама Рапкина, как её хахаль бывший помер, только и думала на себя руки наложить, она с Гришкой-то спуталась, чтобы Ваньку позлить. Доволен? Всё узнал?

— Ты ещё не сказала про ту, которая утопилась.

— Подумаешь, одной дурой на свете меньше стало, сопли по стенке размазывала, и ладно бы по кому, Будкин тот ещё кобель был.