Читать книгу - "Смутные дни - Тим Волков"

Приветствую Вас, дорогой доктор, издалека, где воздух посвежее будет, чем в Вашем пыльном Зарном! Как поживаете? Здоровье не шалит? Рана, поди, ноет, напоминая о том, как ловко Вы уворачиваетесь от неприятностей? Или всё же не так ловко, раз до сих пор копаетесь в моих скромных делах? Скажите, много ли правды Вы отыскали в этом смутном времени? Или, как обычно, гоняетесь за тенями, которые ускользают из-под Вашего докторского скальпеля? А ведь с первого нашего знакомства я говорил вам, что нет нынче правды — ни в газетах, ни где-то еще.

Как там детишки в Зарном? Не скучают без моих уроков? Скауты, небось, всё ещё рыщут по полям, выискивая метки, которые я так щедро для них оставил? Ах, какая славная была игра! Особенно юная Анюта — отчаянная девчонка, не правда ли? Так рьяно следовала моим картам, что искупалась в болоте по самые косички! Но, слава Богу, выбралась — говорят, благодаря Вашему другу Лаврентьеву. Передайте ей, что я восхищён её упорством. Пожалуй, стоит наградить её значком скаута за отвагу — если, конечно, она не передумала им стать!

А как Вам детский театр? Помните спектакль? Ведь чудно! Ох, эти юные лицедеи! Так искренне играли, что даже столичное начальство поверило в их талант. Разве это не высшая похвала для актёра? Я, знаете ли, всегда считал себя режиссёром душ, и, похоже, мои подопечные не подвели. Они так убедительно разыгрывали свои роли, что даже Вы, доктор, поверили в мой скромный госпиталь № 27, не так ли? Ах, какая была постановка — прошения, подписи, печати! Жаль, что пришлось закрыть занавес раньше времени. Дела, знаете ли, дела — они зовут, как сирены, и я, увы, не Одиссей, чтобы устоять.

Простите великодушно, что уехал так поспешно, не попрощавшись. Не обессудьте, но в Зарном стало слишком тесно для моих амбиций. Да и Вы, Иван Палыч, с Вашим рвением докапываться до истины, не давали покоя. Но не переживайте, я не держу зла. Напротив, я искренне желаю Вам успеха в Вашем благородном деле — спасать жизни, искать эту неуловимую и не существующую правду, гоняться за призраками. Кто знает, может, Вы и поймаете одного призрака? И кто знает, может, мы ещё свидимся? Вдруг судьба сведёт нас в каком-нибудь городе или на далёком хуторе, где Вы будете искать очередную «метку»? А может быть, и в Зарном? Я буду рад вновь увидеть это село!

Берегите себя, доктор, и не слишком доверяйте болотам, ни обычным, ни государственным — они любят затягивать вглубь и утаскивать людей без возврата.

С почтением и лёгкой улыбкой,

Ваш друг,

Степан Григорьевич Рябинин

Глава 22

Ах, Рябинин, ах, сволочь! Ушел-таки, гад! Да еще как красиво ушел… Ишь ты, письмишко прислал, не поленился. Издевается! «С почтением и легко улыбкой»… Тьфу! А ведь с деньгами-то всех провел, зараза! Вот уж — истинный аферист. С лагерем как все устроил — надо же, выдал за госпиталь. И ведь прокатило! Опят же — театр…

Иван Павлович невольно отметил талант махинатора. Такую бы энергию да в мирное русло! Ладно, что уж теперь говорить…

Свернув на Вторую Дворянскую, Иван Палыч оставил мотоциклет у аптеки, и, закупив лекарства, вышел на улицу. Было свежо — недавно прошел дождик — булыжники мостовой сверкали на солнце, словно крупные серые брильянты. Пахло карболкой и йодом — неистребимый аптечный запах.

Загрузив коробки с лекарствами в слаженный еще кузнецом Никодимом багажник, доктор перешел улицу, намереваясь заглянуть в музыкальный магазин, благо тот еще не разорился, работал.

Тут же накинулись мальчишки-газетчики:

— Покупайте «Вестник»!

— «Губернские ведомости»!

— «Зареченские вести»!

— Столичная газета «Речь»!

— Возвращение князя Кропоткина, знаменитого анархиста!

— Демонстрация на Марсовом поле в Петрограде!

— Наступление на Юго-Западном фронте!

— Первый всероссийский съезд Советов! Меньшевики призвали к поддержке правительства!

— Князь Кропоткин вернулся!

— Демонстрация в Петрограде!

— «Зареченские вести»! «Заем Свободы» на мануфактуре господина Федулова! Обещан знаменитый поэт Маяковский!

Хм… «Заем Свободы», Маяковский… Снова на те же грабли?

— Дай-ка «Вести»… Ага…

Любопытствуя, доктор развернул газету прямо на улице. Про заем писали на первой полосе! А первая полоса, как известно, денег стоит. Причем не малых.

«Ангажировано г-ном Мстиславским…»

Ага, вот и фото… Настоящий, да… именно он и есть…

— «Прямо в текстильном цеху»… По просьбам рабочих… Рабочие Металлического завода поддерживают заем… При поддержке уездного Совета рабочих и солдатских депутатов… «Облако в штанах» — приглашен знаменитый поэт Маяковский! Начало в 17-ть часов.

Однако, интере-есно…

Сунув газету в карман, Иван Палыч покачал головой. На Маяковского он бы посмотрел с удовольствием. Вернее сказать — послушал… Да и Аннушку можно было бы пригласить, а то давно уже никуда не выбирались. Да! Вместе бы и пошли… Главное, чтобы места были…

— Эй, юноша! — махну рукой, доктор подозвал газетчика.

Тот мигом подлетел:

— Слушаю, барин!

— Не знаешь ли, большой ли там цех? Ну, на мануфактуре…

— У Федулова-то? Большой! Очень! Как раз сейчас скамейки расставляют! У меня дядька там…

Скамейки… что ж…

Забыв про музыкальный магазин, Иван Палыч направился обратно к мотоциклу.

Анна Львовна приняла предложение жениха с восторгом!

— Маяковский? Ах! Дым табачный воздух выел… — тут же продекламировала учительница. — Послушайте, если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно! Маяковский! Господи, неужели…

— «Облако в штанах» — написано.

— Мир огромив мощью голоса, иду красивый, двадцатидвухлетний… Сам Маяковский приезжает! Вот это да! Пойдем! Обязательно! Ты говоришь, где? На Федуловской мануфактуре? Да-да, я в Совете об этом слышала.

Оделись по-праздничному. Иван Палыч — в темный костюм и белую сорочку с галстуком и модной булавкою, его невеста — в защитного цвета юбку с накладными карманами, демократический жакетик и шляпку.

Выехали еще с обеда, на поезде, первым классом — не на мотоциклете же в таких-то нарядах пыль глотать?

— Кстати, нужно еще выбрать подарок Гробовским на свадьбу! — уже в вагоне вспомнила Аннушка. — И что бы им такое подарить?

— Что-нибудь полезное, — доктор оторвался от газеты. — Скажем, чайное ситечко или там, гамбсовский гарнитур. А то, знаешь, дарят обычно же черт-те что! Какую-нибудь дурацкую вазу или, упаси Господи, бюст Наполеона. И что потом с этим бюстом делать? Орехи колоть? А в вазу бросать объедки?

— Ситечко — как-то пошло, — покачала головой Анна Львовна. — А на гарнитур у нас