Читать книгу - "Земский докторъ. Том 1. Новая жизнь - Тим Волков"

Земский докторъ. Том 1. Новая жизнь

Глава 1

— Беда! Умирает!

Артём рывком открыл глаза. Сердце заколотилось, как после ночного дежурства. Голос — женский, звонкий, с деревенским напевом, — ворвался в его сознание, будто сирена «скорой». Мягкие руки толкнули в бок.

Что происходит? Какого лешего? Задремал?

Артем огляделся. Лежит на жёсткой кровати. Вокруг пахнет сыростью и сеном. Где он? Это не больница и не его квартира в Москве. Потолок — бревенчатый, с потемневшими от времени балками. В голове звенит, как после удара.

— Кто умирает? — вырвался из горла хрип. — Ох! Башка раскалывается!

Артем схватился за голову, попытался сесть. Мир качнулся, в глазах заплясали искры.

— Наконец проснулись, господин дохтур! Еле дозвалася вас.

Артем пригляделся к нарушительнице его спокойствия.

Перед ним стояла девушка лет двадцати, крепкая, с той здоровой, румяной красотой, что рождается от работы на свежем воздухе. Круглое, с высокими скулами лицо, покрытое лёгким загаром и россыпью веснушек, выделялось из темноты, словно луна. Карие глаза с искрами то ли задора, то ли тревоги, смотрели прямо, без стеснения.

«Кто это? Новая медсестра что ли? Не помню такую».

— Проснулся, — кивнул Артем. — Что случилось?

— Да девчина, Марьяна, говорю ж! — голос девушки дрожал от нетерпения. — Упала, вишь, с телеги, ногу подвернула, а может, и сломала. Кричит, аж сердце рвётся! Голая.

— А почему голая?

— Так одежду всю изорвала да в кровушке испачкала. Ее молодухи раздели да перевязали ноженьку ее ушибленную. А у ней из одежды — одна накидка. Голытьба. Это внучка Степана, который из Камня.

— Какой еще Степан из камня? Памятник что ли какой-то?

— Иван Палыч, я прошу вас, давайте все расспросы потом! Помочь нужно. Вы доктор или кто? Бегом надо!

Артём моргнул. Иван Палыч? Почему его так назвали? Спутали? Так пусть тогда и идут к этому самому Палычу, а не к нему.

Но вопросы ушли на второй план, когда незнакомка сказала заветную фразу:

— Господин дохтор, вам нужно срочно в операционную.

Сработали врачебные рефлексы, выработанные годами. Артем подскочил, живо натянул штаны, накинул рубашку. Сухо бросил:

— Пошли.

И последовал за девушкой.

Шли по каким-то темным комнатам, где пахло переквашенным тестом.

— С телеги упала. Раззадорилась, девка, зашалила, дуреха. А конь ретивый, взбрыкнул. Да скинул! На дороге у околицы… — без умолку всю дорогу бубнила девушка.

Они вышли из избы на улицу. Дверь скрипнула, выпуская их в ночь, холодную и сырую. Поселение спа́ло — или притворялось, что спит. Небо было затянуто тяжёлыми тучами, низкими, словно готовыми раздавить деревню. Ни луны, ни звёзд — только мгла, из которой моросил мелкий дождь, оседая на лице холодными иглами. В воздухе пахло мокрой землёй, навозом и чем-то едким, будто где-то тлел костёр.

Девушка, не оглядываясь, бойко рванула вперёд.

— Постой! — кинул вслед Артем, глядя как её коса подпрыгивает под сбившимся платком.

— Шевелись, Иван Палыч! — крикнула она, голос звенел, перебивая далёкий лай собак. — Девка там, поди, уж померла, не дождавшись!

Её башмаки чавкали в грязи, брызги летели на подол юбки, но она не замедлялась, привыкшая месить эту жижу с детства.

Артём пытался не отставать. Грязь под ногами хлюпала, липла к сапогам, которые, похоже, принадлежали этому самому Ивану Палычу. Голова все так же раскалывалась, под сердцем царапалось какое-то нехорошее чувство, хотелось спать. Но врача гнали вперёд. Зовут к пациенту — иди хоть в ад.

«Где это я? — невольно забился под темечком вопрос. — Незнакомое место».

Где-то совсем близко простужено залаяла собака. Звякнула цепь. Рык. Артём подался назад, боясь напороться на крепкие челюсти животного.

— Пшёл, Блохастый! — рявкнула девушка, схватив пса за шкирку и бойко оттолкнув в сторону.

— Далеко еще? — проворчал Артем.

— Да вон, больница! — спутница ткнула пальцем в темноту. — Вишь, где огонёк? Али забыли что ли?

Артём прищурился. Впереди, за кривым забором, маячила хибара — не лучше других изб, только с облупившейся вывеской, которую дождь сделал нечитаемой. Единственное окно светилось тусклым, жёлтым светом, как глаз больного зверя. Это и есть больница? Сарай, где, поди, крысы по углам бегают.

Грязь стала гуще, Артём чуть не поскользнулся. Девушка, не сбавляя шагу, обернулась, её веснушки проступили в свете фонаря.

— Иван Палыч, вы чего, как неживой? — фыркнула она, но в голосе мелькнула тревога. — Не то Скверна вас взяла, а? Матушка говорит, доктору без Живицы нельзя, ослабеет…

«Чего? Скверна? Живица? — Артем невольно сбавил шаг. — Что она несет⁈»

Они свернули за угол, и больница выросла перед ними — покосившаяся, с дырявой крышей. У входа толпились тени — мужики в серых армяках, зареванные бабы, кто-то держал фонарь, который отбрасывал дрожащий свет на грязь. Из хибары доносился стон, слабый, женский.

— Скорее! Скорее! — поторопил какой-то небритый мужичок.

Артем не ответил.

Проталкиваясь сквозь толпу, прошли внутрь, в темную тесную комнату. В одном углу — лавка с сундуком и иконой над ним. На стене потёртый сюртук, рядом — докторский саквояж, старый, как из музея. В другом углу — деревянная скамья. На ней — девушка, лет восемнадцати, бледная, с искажённым от боли лицом. Рубаху, некогда белую, теперь же разорванную на плече и заляпанную грязью, вновь надели на девушку, чтобы прикрыть наготу. Юбка задралась, открывая бледные колени, что заставило старуху в толпе прикрыть рот платком и зашептать:

— Срам-то какой…

Артём замер, но лишь на миг. Хирург в нём включился, как машина: осмотр, оценка, действие.

Девушка стонала, глаза полузакрыты, волосы — тёмные, мокрые от пота — липли к щекам. Правая нога неестественно вывернута, голень опухла, кожа багровая. Перелом? Закрытый? Оскольчатый? Или простой? Без рентгена не понять.

Парень опустился на колени, пальцы привычно нащупали пульс на запястье — слабый, но частый. Дыхание прерывистое, кожа горячая. Лихорадка? Или просто шок?

— Рентген сделали? — спросил он, чем заставил всех недоуменно замолчать. Пришлось даже повторить вопрос: — Рентген уже сделали?

— Господин дохтор, — кашлянув, робко произнесла его спутница. — Никаких ритуалов еще не проводили, ретгена тоже не проводили. Как бедняжку принесли сюда — так я сразу за вами помчала.

Артём кивнул, уже не слушая.