Читать книгу - "Фантастика 2025-46 - Маркус Кас"

– Не только за этим, Николай, – так же медленно и с расстановкой ответил Игнатьев, – вы нужны России, и не только как прапорщик кавалерии, а как великий русский поэт. Желаете ли вы, господин Гумилев, вернуться на Родину и дальше служить ей верой и правдой?

– Да, – растерянно сказал Гумилев, – желаю, но как?

– Нина Викторовна, – сказал граф Игнатьев, – объясните, пожалуйста, Николаю политику, гм, вашей партии. А вы, молодой человек, зря морщитесь. Уважаемая Нина Викторовна, между прочим, имеет чин полковника и работает в разведке едва ли не столько, сколько вы живете на свете. Вполне вероятно, что еще до возвращения в Россию вам придется поработать под ее началом.

– Так вы предлагаете мне служить большевикам, – насторожился Гумилев.

– Николай, – ответила Антонова, – большевики тоже бывают разные. И уж если бывший император не считает для себя зазорным служить товарищем министра народного просвещения, а его младший брат командовать кавалерийской бригадой в корпусе Красной гвардии. Кстати, не хотите ли вы служить под началом генерал-лейтенанта Михаила Александровича Романова и увидеть все своими глазами?

– Неплохая идея, Нина Викторовна, – кивнул головой Игнатьев. – Ну как, Николай, вы согласны?

Гумилев был несказанно удивлен.

– Великий князь Михаил? – растерянно сказал он. – Но ведь во французских газетах писали, что он зверски убит большевиками.

– Во французских газетах, вы говорите? – пренебрежительно махнула рукой Антонова. – Эти газетчики врут так же естественно, как дышат. Их очень обозлило то, что Россия вышла из войны за их интересы, предпочтя худой мир доброй ссоре со своим соседом. Впрочем, вам еще предстоит узнать о роли наших бывших союзников по Антанте в февральских событиях прошлого года. Очень грязная была история.

Гумилев задумался и надолго замолчал. Полковник Антонова и генерал Игнатьев его не торопили.

– Ну что ж, господа, – наконец сказал он, – я согласен служить под командованием великого князя Михаила. Что я должен делать?

– Значит, так, Николай, – ответил граф, – Нина Викторовна должна в самое ближайшее время закончить все свои дела в Швейцарии, после чего отбудет в Россию. Вы поедете с ней. Там вы и встретитесь с генерал-лейтенантом Романовым. Ему предстоит трудное и опасное путешествие в южные края. Но, насколько я слышал, трудности и путешествия вас не пугают, скорее, наоборот – вы их сами ищете… А пока до свидания, Нина Викторовна и Николай Степанович, удачи вам…

– И вам удачи, Алексей Алексеевич, – полковник Антонова встала и протянула не по-женски твердую руку своему коллеге по работе. – Идемте, Николай, вас еще ждут в России великие дела и бессмертная слава поэта.

– Да, – сказал граф Игнатьев, – ступайте с богом.

– Спасибо вам, Алексей Алексеевич, – сказал Гумилев, – вы помогли мне принять, как мне кажется, правильное решение. Честь имею!

Гумилев с Антоновой вышли из кафе. Через минуту следом кафе покинули еще две пары крепких коротко стриженных парней, одетых по последней парижской моде. В кишащей шпионами всех воюющих стран Женеве необходимо было соблюдать все меры предосторожности.

18 января 1918 года, вечер.

Ростов-на-Дону, железнодорожный вокзал.

Штабной поезд корпуса Красной гвардии

Генерал Деникин неспешно прохаживался по освещенному электрическими фонарями перрону Ростовского вокзала. Еще утром город был с ходу занят передовыми подвижными частями Красной гвардии: кавалерийской бригадой быстрого реагирования генерал-лейтенанта Романова, сводным крестьянско-казачьм полком Думенко и дивизионом бронепоездов. Обошлось, слава богу, без уличных боев.

Поначалу никто не признал «красных» в бойцах кавбригады, одетых по всей форме и при погонах, вошедших в город со стороны поселка Чалтырь. Ну, а потом было уже поздно. Заставы на въезде в город, состоящие из офицеров и юнкеров, были разоружены без единого выстрела. По улицам зацокали копыта лошадей. Следом за кавалеристами в Ростов вкатились бронепоезда, выбросившие броневой десант на железнодорожном вокзале и товарной станции. Еще через некоторое время были заняты мосты через Дон, городская телефонная станция и телеграф, здание госбанка, полицейское управление и городская тюрьма, из камер которой выпустили на свободу арестованных Калединым делегатов Второго съезда Советов, вернувшиеся в Ростов из Петрограда.

Все произошло так неожиданно и быстро, что генералы Краснов и Алексеев вместе со штабом и несколькими десятками своих самых верных сторонников были заблокированы в гостинице «Большая Московская», находящейся напротив здания ростовской городской думы. Два БТРа и сотня спешенных кавалеристов, рассыпавшихся по парку, со стороны парадного входа на Большой Садовой улице, пулеметные тачанки и полсотни бойцов с черного хода, выходящего на Дмитриевскую. А со стороны Таганрогского проспекта уже лязгали гусеницами БМП-3 с десантом на броне, только что выгруженные на перрон пригородного вокзала с железнодорожных платформ. И голос, усиленный мегафоном:

– Здесь генерал-лейтенант Красной гвардии Михаил Романов. Предлагаю сложить оружие и выходить на улицу по одному. На размышление даю вам полчаса.

Так качественно бывший великий князь Михаил Александрович еще никому не рвал шаблоны. Среди осажденных в «Большой Московской» офицеров нашлись люди, подтвердившие, что, да – этот высокий человек в короткой серо-белой пятнистой стеганке и такого же цвета бриджах, заправленных в короткие сапоги, и в самом деле младший брат бывшего царя. Господа офицеры тут же разбились на фракции «монархистов» и «республиканцев», которые принялись выяснять между собой отношения.

В принципе все они, подобно генералу Алексееву, были сторонниками исполнения «союзнических обязательств» и войны до победного конца. Они осуждали и не принимали даже почетный Рижский мир, заключенный с Германией большевистским правительством Сталина. Но кому охота умирать за заведомо проигрышное дело, массовую поддержку которому не оказало ни фронтовое офицерство, в значительной части своей ушедшее в Красную гвардию под знамена полковника Бережного и генерала Деникина, ни донское казачество, не желавшее воевать за непонятные для них интересы «союзников». В этом варианте истории идея Добровольческой армии умерла, так и не успев родиться.

В результате наступившего в рядах сторонников Краснова и Алексеева смятения шестидесятилетний генерал Алексеев застрелился в своем номере, стыдясь предстать перед человеком, брата которого он предал в феврале семнадцатого. Генерал Краснов, вместе с десятком своих сторонников, попытался с боем вырваться из здания гостиницы, но в результате короткой перестрелки все они были убиты, угодив под шквальный огонь двух пулеметов и трех десятков автоматов Федорова, когда они попытались пересечь Дмитриевскую улицу и скрыться дворами от погони. Это была единственная стрельба в городе в тот день. Последние слова, которые произнес перед смертью генерал Красновым, были:

– Ненавижу вас всех!

– Допрыгался, – сказал полковник Бережной, узнав о бесславной гибели «русского Киплинга», возможно, единственного участника всей этой истории, которого он никогда не мог понять и простить. Но, во всяком случае, петля за службу нацистам ему теперь уже не грозит. Теперь