Читать книгу - "Тишина - Влада Ольховская"

нагрузка. Тогда Илье решили установить имплантируемый слуховой аппарат на время миссии, а операцию провести, когда он вернется.

Врач бросила на нее укоризненный взгляд:

— Ты думаешь, я такое упустила? Вполне нормально, когда человек привыкает к аппарату месяц, ну, может, два. Илья прошел этот этап еще во время полета. У него все было нормально, а проблемы начались к концу миссии. Послушай, я не верю, что он действительно взорвал модуль, если быть совсем уж откровенной. Я изучила его характеристики до миссии — они идеальны. Вряд ли он дошел до предела так быстро и внезапно, но… С тем, что у него было серьезное психическое расстройство, я согласна. Это не отменяет того факта, что я сожалею о его смерти.

Рина просто кивнула, продолжать этот разговор она не собиралась. Ей в очередной раз напомнили, что спорить бесполезно. У нее своя миссия — та, которую выполняют только в одиночестве.

Она думала, что в таком состоянии ее уже невозможно чем-то впечатлить, но существует величие, которое нельзя не отметить, то, что отзывается внутри даже онемевшей души. Для Рины таким потрясением стал Юпитер.

Конечно же, они увидели его издалека. Намного раньше, чем Европу, она просто терялась на фоне гиганта, который ей покровительствовал. Люди получили неплохое представление об этой планете по трехмерным изображениям, и все же реальность не шла ни в какое сравнение с робкими потугами компьютера ее имитировать.

Юпитер не заслонял собой космос, он был космосом. Он был одновременно смертью, потому что никакая жизнь не прижилась бы в таком аду, и постоянным движением, столь необходимым для жизни. Его вечные грозы могли уничтожить что угодно, однако издалека они оставались поразительно прекрасными, совершенное переплетение цвета и света. Когда Рина была маленькой и впервые увидела модель Солнечной системы, ей почему-то показалось, что Юпитер должен быть гладким, как мраморный шарик… Тогда она и не догадывалась, что увидит его своими глазами.

Гладким он точно не был. Всю его видимую людям поверхность составляли непрекращающиеся бури, многие из которых были больше иных планет. Из-за этого казалось, что он создан провалами и горами, кратерами закручивающихся воронок, кривыми линиями вихрей. Рина понимала, что настоящий Юпитер она не разглядит никогда, потому что для этого нужно подлететь максимально близко… слишком близко для жизни. Но в момент, когда космический колосс закрыл собой даже бесконечность, ей вдруг показалось, что он — живое существо, которое наблюдает, ждет, убивает одних и милует других…

Европу он любил и ненавидел одновременно. Она, такая крохотная рядом с ним, насыщалась его энергией — и она же была покрыта полосами шрамов от его притяжения. Такая невзрачная на фоне рокочущего штормами титана, очевидно безжизненная, она таила в себе океан, превосходивший все океаны Земли, и за это тоже должна была благодарить Юпитер.

Теперь же Европа получила и первых мертвецов… Тела все еще оставались там, забрать их пока не было возможности, и Рина сомневалась, что такое вообще смогут осуществить — слишком дорого и сложно. Она знала, что семьи других погибших уже подали не одно прошение, их не устраивало то, что у любимых не будет даже могилы… Рина о таком пока не думала, потому что прямо сейчас она была еще не уверена, что не останется со своим мужем навсегда.

* * *

Рина сделала второй в своей жизни первый шаг — который был куда важнее предыдущего. Тот она вообще не помнила, а этот стал достижением, о котором она и мечтать не могла. Раньше она гордилась бы этим, теперь гордости не было, но не было и безразличия, слишком уж грандиозным оказалось ее личное путешествие на Европу.

Прибыли они еще вчера — все эти «вчера», «сегодня» и «завтра» неизменно измерялись по земному времени для удобства, правила Европы никто принимать не собирался. Полет на челноке с корабля, теперь дожидающегося их на орбите, прошел нормально. Иллюминаторов на транспорте не было в целях безопасности, так что для Рины то путешествие стало всего лишь тряской, жаром и духотой.

Они приземлились на заранее выбранной территории. На Европе с таким нужно аккуратно, для успешного выполнения работ им требовался участок, где лед одновременно достаточно тонкий для лунки и достаточно толстый, чтобы удержать челнок и модули. Оборудование установили до них, автоматически: собрали большой жилой модуль, внешне напоминавший арктическую станцию образца прошлого века, и три малых рабочих модуля — крошечные постройки-купола, в которых предстояло работать операторам. Работать там, где живет весь экипаж, запрещали правила безопасности: все понимали, что капсула может и взорваться, и расплавить лед. Шансы один на миллион, конечно, но в космосе и это значимая ставка. Поэтому в рабочие модули Рине и Тао предстояло добираться самостоятельно, да и то не сразу.

Изначально же челнок доставил их предельно близко к жилому модулю, внутрь они попали по временному защитному коридору. Рина прекрасно знала, что это новая база. Им полагалось другое оборудование, даже если бы «Европа-3» не завершилась катастрофой… Поэтому находиться здесь было не сложно, однако мысли все равно летели туда, где чернел теперь обгоревший остов предыдущего жилого модуля, точной копии этого.

— Не отвлекайся, — посоветовал Илья. — Они снова пялятся на тебя с подозрением.

Во время путешествия ее оставили в покое, смирились с мыслью, что она ничего не натворит, потому что не сможет. Но на Европе правила другие, угроза возрастает… Они будто сговорились: как минимум один человек не сводит с Рины глаз. Раздражение пробивалось даже через внутренние шрамы, но она заставила себя терпеть. Когда становилось совсем тоскливо, она просто смотрела на Илью, и силы возвращались. И почему психологи считают, что мгновенно отпустить того, кто не вернется, — это обязательно благо?

Она должна была оставаться безупречной, и с этим Рина справилась. Она позволила Кейт осмотреть себя, прошла проверку на компьютере. Она даже согласилась на личную беседу с Грегором, хотя по протоколу такого не полагалось, и целый час терпела его бессмысленные намеки на то, что она при первом же выходе сорвет с себя шлем, чтобы перед смертью поцеловать землю, забравшую у нее любимого мужа.

— Здесь нет земли, — бесстрастно напомнила Рина. — Да и целоваться меня не тянет.

Ее не отстранили, потому что не могли, права не имели: даже Грегор должен был обосновать каждое свое решение. Прощаться с карьерой ему не хотелось, и на следующий день он одобрил задание.

Так Рина и оказалась на поверхности Европы… Безжалостного спутника, отнявшего у нее самое дорогое — и даже не виноватого в этом. Перед Риной раскинулась