Читать книгу - "Тишина - Влада Ольховская"

она была включена в основной экипаж миссии «Европа-4».

* * *

Рина подозревала, что с другими членами экипажа отношения получатся как минимум натянутые, и оказалась права. Ее это не беспокоило: она и не рвалась становиться всеобщей подружкой. На нее не давила даже перспектива провести под враждебными взглядами несколько лет. Один из плюсов пустоты внутри — то, что тебе нужно не так уж много. У нее по-прежнему был Илья, ей этого хватало.

Капитан миссии, Грегор Фиттка́у, был помощником капитана на «Европе-3». По протоколу он остался на борту корабля, зависшего на орбите, на поверхность планеты не спускался, это и спасло ему жизнь. Но он был знаком со всеми, кто погиб, и явно допускал, что во всем виноват именно Илья, хотя ни разу не сказал о таком открыто. С Риной он сначала общался подчеркнуто вежливо, однако позволял себе фразы-намеки на грани провокации. Он пытался вывести Рину на агрессию еще по пути к Юпитеру, чтобы у него были все основания отстранить ее, оставить на скамейке запасных. Рина не поддавалась, даже близка к этому не была. Грегор принял ее реакцию за смирение и уважение, постепенно он начал относиться к Рине чуть дружелюбней. Он так и не понял, что она не сорвалась просто потому, что ей было плевать на его мнение об Илье.

Вторым оператором на миссии выступал Вей Та́о, и с ним все оказалось сложнее… Намного, и, если бы у Рины был выбор, кого исключить из экипажа, она бы без сомнений указала на Тао. Даже при том, что он как раз ей не хамил и вообще старался с ней не общаться. Ей и взглядов его хватало! Потому что его мнение, в отличие от мнения Грегора, ей было небезразлично. Тао был другом Ильи — настоящим, не просто коллегой. Он многое знал… Он имел право винить ее, потому что понимал, в чем она виновата на самом деле.

Однажды во время полета Рина улучила момент, когда они остались в столовой одни, и тихо попросила:

— Мы можем установить перемирие хотя бы на то время, пока работаем вместе?

— Работу я выполнять не отказываюсь и во всем тебе помогу, — безразлично отозвался Тао.

— Ты знаешь, о чем я.

— Да. Ты хочешь, чтобы я относился к тебе как к нормальному человеку и забыл о том, что ты отравила ему последние годы жизни. А я считаю, что это из-за тебя он сделал то, что сделал.

Слова хлестнули, больно, по-настоящему глубоко рассекли — тут уж никакие шрамы не защитят. А ведь Рина надеялась объяснить Тао то, что знала сама: про взгляд, про то, что Илью, возможно, подставили… Теперь же она поняла: это бесполезно. У Тао есть своя правда о случившемся, от которой он так просто не откажется. Причем эта правда куда более страшная, чем кое-как построенные убеждения остальных.

Больше Рина не говорила с ним о личном, месяцами не слышала голос Тао, и ее все устраивало.

— Не злись на него, — как-то попросил Илья. — Помнишь, что тебе психологи говорили? Винить кого-то проще, чем принять бессмысленность смерти.

— Я на него не злюсь, а твоя смерть не была бессмысленной. Я это докажу!

— Я бы попытался тебя отговорить, но… — Илья обвел широким жестом иллюминаторы, за которыми распахнулась бескрайняя черная пасть космоса. — Прыгать за борт уже поздновато.

Четвертой в основном экипаже стала Кейт Ме́ссер — молодая американка, только-только окончившая курсы повышения квалификации и получившая право на космические полеты. Для нее «Европа-4» стала первой долгосрочной миссией, она не знала никого в погибшем экипаже, да и слухами насчет Ильи не интересовалась. Конечно, на этапе подготовки ей услужливо все сообщили. Но поладить с ней оказалось чуть проще, чем с остальными. Пожалуй, они бы даже стали подругами, если бы Рине это было нужно.

Однако Рине требовалось кое-что другое, и она умела настаивать на своем. Пусть и не сразу, но Кейт все-таки рассказала, что было в том самом медицинском отчете, который перечеркнул репутацию Ильи.

— Ты должна понимать, что это был не весь отчет, — предупредила врач. — Полные отчеты по всем аспектам миссии должны были вернуться на борт вместе с экипажем. Но из-за взрыва мы в итоге получили только резервные копии, сильно сокращенные.

— Я это знаю.

— Ну вот… Доктор Кайда, работавшая с твоим мужем, не ставила ему никакой диагноз, права такого не имела. Она просто обнаружила у него симптомы, достаточные для отстранения от активного участия в миссии и принудительной изоляции.

— Например?

— Где-то за полгода до… финала она заметила, что Илья говорит сам с собой. И не отстраненно рассуждает о чем-то, а как будто… Ведет диалог. Он говорил, спрашивал, отвечал, потом прислушивался.

— О чем именно он говорил?

— Возможно, она и слышала, но в сокращенном отчете это не указала. Также она отметила, что Илья стал замкнутым, с людьми он теперь как раз общался меньше. Брал сверхурочные часы работы с дроном, отдыхал мало, отказался от объяснительной беседы с психологом. За месяц до смерти она отметила у него острое психоэмоциональное возбуждение.

— А депрессия, подавленность?

— Нет, такого не было.

Рина понимала, что с точки зрения психолога это и правда были тревожные симптомы — по инструкции при таких нужно изолировать человека, все верно. Но это какого-то неведомого человека, безличную фигурку из учебника. А тут речь шла об Илье, и Рина догадывалась, что могло с ним происходить.

Если уж он изменял своему непробиваемому спокойствию и выглядел возбужденным, это обычно означало, что он увлечен чем-то по-настоящему значимым. Илья был не просто исполнителем, он был ученым, и для него миссия на Европе стала работой мечты. Он отправился туда за открытиями, и он явно что-то нашел — такое, чего даже не ожидал. Почему он не отразил это в отчетах? Может, и отразил, но не в краткой версии, а в полной, он надеялся вернуться, потому что на самом деле никакое массовое убийство не планировал!

Его странные беседы с самим собой Рина тоже могла объяснить.

— Незадолго до миссии произошел несчастный случай. Сбой контрольного оборудования для дронов… Ты же знаешь, что для управления такими сложными роботами мы полностью погружаемся в капсулу?

— Знаю, конечно, — сдержанно улыбнулась Кейт. — Мне полагается следить за вашими показателями, пока вы там.

— Ну вот… А кто-то не уследил, Илья получил серьезную травму, по сути, лишился барабанных перепонок… Он оглох. К счастью, это лечится, ему должны были полностью восстановить ткани, но доктор сказал, что полет им навредит, слишком большая