Читать книгу - "Дом - Оксана Геннадьевна Бутузова"

— Принесли бы из города что-нибудь интересное. Газету новую, например.

— Будет тебе скоро газета. И не одна. Мы с Веней тут надумали почтовый ящик повесить и периодику выписать. Чтобы на дом приносили.

— Самую дешевую и раз в неделю, — подтвердил Веня.

Сказано — сделано. Ребята сколотили небольшую плоскую коробку с прорезью для вложений и крышкой для изъятий. Тонкой веткой написали на ней номер дома. Теперь у нашей корреспонденции тоже будет свой дом. Регистрация пустого ящика стоила недорого — пять рублей в деньгах и один пункт в коэффициентном отношении. Зато единственная местная еженедельная газета была более содержательной, следовательно, и более ценной. За годовую подписку на нее брали аж двадцать рублей, а давали три индексных номера.

Когда мы отложили необходимую сумму, я сама отправилась в город оформлять подписку. Все, что есть в здешних краях цивилизованного, находится в большом доме на площади. Я стучу в фанерную дверь с табличкой «Почта», мне не сразу, но открывают. Говорю, что хочу подписаться на газету, и выкладываю деньги. На самую дешевую, еженедельную, с кроссвордом. У нас в наличии почтовый ящик, адрес, дом, индекс — все, как положено.

— А вы не хотите поработать почтальоном? — спрашивает худощавый мужчина в форме почтового служащего, принимающий у меня взнос. — Зарплата пять рублей в неделю. С последующим повышением. И газету сами себе доставлять будете.

Дурой была бы я, если б не согласилась. Эта работа получше, чем пыль поднимать и цифры складывать. К тому же гарантированное повышение. Хотелось с ребятами поделиться радостью, ведь они где-то здесь трудятся. Однако стоило лишь сказать «да», как почтовый служитель тут же всучил мне тяжеленную сумку с корреспонденцией и велел приступать к раздаче немедленно. Пришлось повесить ее через плечо и топать по адресам.

Обхожу все известные мне дороги. Не слоняюсь, как раньше, а работаю. Запихиваю письма, газеты и всякие уведомительные бумажки в почтовые ящики. Заодно посматриваю во дворы — вдруг попадется бордовый автомобиль? Правда, я не придумала, что буду делать, если увижу. Но он и не попался. Мой маршрут прост — от города до развилки, от развилки к лесу и обратно и в последнюю очередь к нашему дому. Многие дома я пропускаю. Они не готовы к приему корреспонденции. Приходится только удивляться, сколько еще в наших краях нищих. Некоторые до сих пор сидят на сиротливых метрах возле дороги и долго провожают взглядом мою толстую сумку. Другим некогда отвлекаться, они пытаются слепить дом из подручного материала напополам с воздухом. К лету такие хижины становятся теплыми, а зимой, наоборот, остывают. Это противоречие резко выделяет неимущих от остальных, в число последних с недавних пор вхожу и я.

Нищие преследуют меня всю дорогу. Я стараюсь не смотреть на их вызывающую обнаженность. Добредаю до лугов и немного дальше. Там нумерация прерывается, потому что кончаются дома. Я валюсь от усталости, опустошена, как и сумка. Мне разрешили взять ее домой, чтобы с утра пораньше прибыть с ней на почту.

Наконец я принесла в дом первые пять рублей. Веня с Сашей выложили на стол по пятнадцать. Оказывается, пока я плутала от одного ящика к другому, Вене повысили зарплату, а нам всем — уровень. На шесть пунктов. Суммарно у нас выходит по восемьдесят рублей в месяц и 000121. А значит, наша машина подъехала чуть ближе. Но все равно еще очень далеко. Если еще учесть, что весенняя страда на подходе. В выходные мы отправляемся в город за посадочным материалом. Рвем старую газету на кулечки под семена и берем грифель, чтобы записывать, что в каком пакете находится.

Семена выбираем долго и тщательно, не как в прошлый раз. Теперь-то мы знаем, что к чему. К уже известным культурам добавляем огурцы, салат, щавель и укроп. Веня настоял на кусте крыжовника, а я на молоденьком саженце вишни. Ребята отнеслись к ней скептически — не приживется, заплодоносит лет через десять и все это время будет занимать ценное место. Я предлагаю им высказаться по этому поводу лет через шесть, а то и раньше, когда отведают вишневого варенья. Варенья всем хочется, и они соглашаются. Под конец они раскошелились и на тяпку, теперь сподручнее будет бороться с сорняками.

— О! — я роюсь в Венином кармане. — Здесь хватит на самокат.

— На что? Ты не шутишь? — Саша скривился в досадной улыбке. — Мы же на машину копим.

— Машина еще когда будет, а самокат необходим прямо сейчас. Я еле успеваю всю почту разнести за день. Всегда затемно возвращаюсь.

— Она права, — Вениамин выудил из кармана десять рублей. — Иначе некому будет ухаживать за огородом. Тогда зачем все это? — он потряс пакетом с семенами.

— Ладно! Только чтоб больше никаких покупок. А то придется всю жизнь на самокате ездить…

— Посмотрите, как здорово!

Я качу на длинной грубо отесанной доске с колесиками. Крепко сжимаю руль и отталкиваюсь правой ногой от земли. Получеловек-полумашина — так бы я назвала то, что сейчас движется по дороге. Теперь я буду успевать везде. Ведро или сумку можно вешать на перекладину. В который раз обгоняю ребят и ожидаю у развилки. Даю им прокатиться до сторожки, а сама пройдусь пешком для сравнения. На этот раз они ждут меня, и к дому мы подходим уже со 124-м коэффициентом. На сегодня достаточно.

В этом году разгар весны пришелся на середину мая. Мы высадили все семена. Вишню и крыжовник приютили возле северной границы, впритык к забору, который пришлось отодвинуть в связи с последними расширениями. С утра я езжу за водой, несколько раз, пока весь огород не напьется. Потом надеваю выходное платье и спешу на работу. Ребята уходят задолго до меня, но в город мы прибываем почти одновременно. Там мою сумку доверху набивают корреспонденцией.

Поначалу мне страшно хотелось прочесть хотя бы одно из писем, что я доставляла. Думала, имею такое право. Но всякий раз отдергивала руку и быстро кидала письмо в почтовый ящик. О чем пишут люди? Естественно, о домах — в этом я не сомневалась. Почтовые ящики — это ведь своего рода филиалы домов, созданные для хранения чувств и чаяний хозяев. На фоне совершенно одинаковых газет и журналов письма различаются между собой даже внешне, не говоря уже о содержании. Каждое связывает как минимум два разных дома, двух людей — получателя и отправителя. И эти связи покоятся у меня в сумке. Я могу в любой момент прервать их, выбросить на ветер, растоптать. Само собой, меня бы тут же уволили, но