Читать книгу - "Лозоходец - Айлин Лин"

Мужик словно стал ниже ростом и отступил в сторону, убрав ружьё. Мы стояли молча друг напротив друга. Он, словно увидев меня впервые, внимательно рассматривал моё лицо, а я не отводил взгляда, стыдиться мне было нечего.

Пашка, точно взъерошенный птенец, стрелял глазами, не зная, что теперь делать.

– Садись уж, – спокойно сказал мужик, – меня Гаврилой зовут. Я местный лесничий. И не рыпайся на ружьё, ты не знаешь, кого в последние годы тут только не шастает. За всеми глаз нужен, и не каждому рассказу можно верить. Как твоему, например.

– Жизнь заставит, не так извернёшься, – зло ответил ему.

– Куда путь держишь? Только на этот раз честно.

– К семье иду, – выдохнул я, чувствуя, как остывает вскипевшая было злость, – в беде они.

Лесник подкинул дров в печку, покусывая усы и о чём-то задумавшись:

– Вот что. Расскажи, как вправду дело было. Из моих лесов ещё ни один слух не вышел. Что сказано здесь, туточки и останется. Я не враг людям.

Настал и мой черёд задуматься. Можно было просто развернуться и уйти, чуйка мне подсказывала: не станет Гаврила стрелять. Но куда идти. Заплутали мы основательно и без помощи можем сгинуть в этом лесу. Обидно выжить в лапах медведя и пропасть на полдороге к дому.

– Хорошо. Слушай, – начал я, – но всего не скажу, сам понимаешь, не одна жизнь со мной связана.

– Добро, – кивнул Гаврила, ставя перед Пашкой тарелку с варёной картохой и тонко нарезанное сало, – ты лопай пока, малец.

Больше не таясь, поведал я всё как было, начиная с доноса Тукая:

– А документы, действительно умершего человека, только не моих это рук дело, – закончил свой рассказ.

– Вон оно как, – почёсывая густую бороду, в которой застряла хвоя, пробасил Гаврила, – малец, ты поел? – обернулся он к Пахому.

Тот молча кивнул, дожёвывая последнюю картошку.

– Ну, беги в комнату, там на лавке устроишься. Мы же ещё потолкуем.

Пашка без слов нырнул в тёмный проём, немного повошкался там и притих.

В это время лесник накрыл на стол. Достал ещё чугунок с картошкой, сала. Я вытащил хлеб и консервы.

– Поясни толком, куда тебе надо, – после того, как мы поужинали, – спросил лесник. Я родился и вырос здесь, не знаю Степного края.

Достав карту, разложил её на столе, сдвинув грязную посуду, и показал примерный путь до дома.

Гаврила, наклонившись вплотную, долго елозил заскорузлым пальцем по карте, что-то бормоча себе под нос. Наконец, оторвался и выпрямился во весь свой немалый рост.

– Знаю, как тебе помочь. На дорогу вам выходить не стоит, я проведу вас вниз по речке, там выйдете к полустанку. Сам с вами не пойду, весна, в лесу мой догляд нужен. Но дам вам с собой записку, тамошнему смотрителю передашь, он вас на поезд и посадит. Должок за ним, упираться не станет.

– Спасибо, – кивнул ему коротко, – но почему ты так разъярился, встретив нас? Обидели тебя беглые когда?

– Разный люд по лесам шастает, – нахмурился Гаврила, – всякого дерьма хватает. И зэки, бывало, тут бедокурили, и эти, мать их, ГПУ-шники. И не знаешь, порой, кто страшнее. Деревни в страхе живут, кого ожидать следующего? Только у людей и защита, что лес этот.

– Как это? – не понял я.

– Ну-у, – развёл руками Гаврила с самым лукавым выражением лица, – вишь, зверьё тут. Всякое… Волки лютуют, медведи озоруют. Продотряды как-то обобрали народец местный, а люди с голодухи и подъели всю живность по лесу. Разве ж я один за всеми услежу? А волкам есть нечего совсем стало, они и напали на следующий продотряд. Даже костей не осталось. Ну и вашего брата, зека, полегло тоже. Кто пытается меня из дома собственного выжить, думают, не найдут их здесь, кто зверей начинает бить почём зря. И выходит, что лес – защита всех наших деревень и кормилец.

– Занятно тут у вас, – улыбнулся я ему..

Гаврила занялся обустройством постелей на ночь, мне уступил место на печи, сам же улёгся на лавке возле стола. Изба протопилась быстро, и мы сняли лишнюю одежду. Лесник согрел во дворе самовар и занёс его, пыхтящий кипятком, в дом, заварил душистый чай с травами. От ароматного духа закружилась голова, вспомнилась степь весной. Словно наяву привиделись мне родные просторы.

Зима ещё лютует в конце февраля, но стоит только показаться солнышку, и на проталинах поднимают свои нежные венчики подснежники, проглядывает первая травка, тонкая и почти прозрачная. Степь наливается силой день ото дня, согревается земля, одевается живым зелёным ковром. Лиловые кукушкины слёзки задумчиво качают бутонами на ветру, а потом распускаются маки, алым заливая весь простор, куда хватает взгляда. Быстро истекает их время, уносят порывы ветра красные лепестки, и на смену им приходят весёлые одуванчики, устремившие свои жёлтые глазки к небу, наливаются цветом свечки шалфея, распускаются звёзды расторопши и ковыль, точно невеста на выданье, развеивает по ветру свою вуаль. Выйдешь из дома, и аромат разнотравья обнимает тебя, лаская, точно руки матери.

Я сморгнул. Видение пропало, только по родной земле тоска защемила сердце. Гаврила молчал, наблюдая за мной.

– Подумал тут, – мужчина пятернёй пригладил буйную шевелюру, – оставь мальчонку со мной, куда ты его потащишь без документов? А мне сыном родным станет, бумаги я ему справлю. Бобылём я век свой коротаю. Коли доверишь пацана на меня, будет у меня преемник.

Я растерялся от внезапного предложения, да и кто такой лесник? Мы его не знаем, как оставить Пашку с ним, к которому прикипел точно к родному.

– Обдумай, не торопись с ответом, – продолжил Гаврила, – опасно его через всю страну везти. Дознается кто и оба опять в лагеря вернётесь.

Не нашёлся что ему ответить. Риск и правда был большой. Пока нам везло, но это до того, как попадём в приграничные города. Там документы проверяют куда как строже.

Более не поднимая эту тему, обсудили приготовления. Лесник рассказал приметы, по которым можно отыскать путь к станции. Засиживаться допоздна не стали, легли спать.

В лесу было ещё темно, когда Гаврила разбудил нас:

– Пора.

Я удивлённо взглянул в окно, за которым царила непроглядная темень.

– Рассвет уже, – ответил на мой немой вопрос хозяин, – в лесу-то оно позже солнышко проглянет.

Из комнаты, потирая сонные глаза, вышел зевающий Пашка.

Пока Гаврила возился у печи, собирая завтрак, я вкратце рассказал мальчишке о предложении лесника.

Пахом сначала опешил, а потом… к моему удивлению обрадовался.

– Дядь Егор, я всегда мечтал так жить. У меня дед-пасечник, на лето ульи ставил среди лесных лугов, и я ему