Читать книгу - "Последний вольный - Виктор Волох"

не выглядеть безоружным идиотом, но и не спровоцировать охрану.

Уже у двери я замер, почувствовав спиной тяжелый, осуждающий взгляд.

— Опять порожняком уходишь, кормилец? — раздался ехидный скрип с антресоли.

Я поднял голову. Гоша сидел на краю шкафа, болтая ногами в детских сандалиях, и выразительно гремел пустым блюдцем.

— Гош, я по делу. Важному.

— У тебя все дела важные, — прошамкал домовой, демонстративно заглядывая в пустую кружку. — А молоко кто вчера обещал? «Куплю, Гоша, зуб даю, Гоша». И где? У меня организм растущий, мне кальций нужен, а ты… Сорванец ты, Максимка, вот ты кто. Бессовестный.

Я хлопнул себя по лбу. Точно. Молоко.

— На обратном пути, — пообещал я, приложив руку к сердцу. — Самое жирное возьму. И сгущенку.

— Смотри мне, — погрозил он мохнатым пальцем. — Если опять забудешь, я твои ключи в такое место спрячу, что только с поисковой собакой найдешь. Иди уже, спаситель отечества.

Закончив сборы и получив напутствие от домового, я спустился вниз. Повесил табличку «ЗАКРЫТО» на дверь лавки, проверил защитные контуры (они гудели ровно), и глянул в телефон. От Леси сообщений не было. Пустота. Сердце кольнуло тревогой, но я загнал её поглубже. Сейчас не время.

Я прошел в подсобку, расчистил место на полу и сжал камень-путевик в руке, направляя в него импульс воли.

Воздух перед мной пошел трещинами, как разбитое зеркало, открывая мутный, мерцающий провал портала. Я шагнул сквозь него.

Вообще-то, от Хитровки до Кремля пешком минут двадцать бодрым шагом. Но если бы я приперся через Спасскую башню как турист, мне пришлось бы долго объяснять охране, кто я такой и откуда знаю про бункер. Использование их ключа — это не просто удобство, это демонстрация лояльности и компетентности. Сейчас я был в шатком мире с Советом, просто потому что был им нужен как воздух, но я не питал иллюзий: чтобы этот мир рухнул, достаточно одного косого взгляда.

Ступил на полированный гранитный пол, и эхо моих шагов гулко разнеслось под высокими сводами. Я оказался в одном из закрытых залов Кремлевского Арсенала — месте, куда обычным туристам вход заказан даже за большие деньги. Зона, куда меня выплюнул портал, была оцеплена сигнальными маячками и магической лентой, и воздух здесь едва слышно гудел от напряжения защитных полей.

Зал был почти пуст, если не считать витрин с трофейным оружием вдоль стен и постов охраны. Большинство присутствующих выглядели как бойцы спецназа Совета — «опричники» в глухой тактической броне с рунными вязью на пластинах. Мужчина в полевой форме без знаков различия что-то коротко бросил двум часовым у дверей, закончил инструктаж и направился ко мне.

— Доброе утро, — произнес он, подойдя достаточно близко.

Крепкий, жилистый, лет пятидесяти, с седым ежиком волос и лицом военного — жестким и компетентным. Хотя я видел его всего пару секунд в дыму и хаосе вчерашней стычки в Планетарии, я узнал его мгновенно. Это был тот самый командир, Глеб «Воевода», который пытался остановить Горелого.

Я сохранил на лице выражение вежливой расслабленности, молясь, чтобы мой «Морок» тогда сработал как надо. С облегчением заметил в его глазах только профессиональный интерес, без тени узнавания.

— Максим Курганов, — представился я. — Ищу куратора следственной группы.

Когда я назвал свое имя, мужчина кивнул, словно ставя галочку в невидимом списке.

— Вы его нашли. Глеб. — Он протянул широкую, мозолистую ладонь, и я пожал её. Рукопожатие было крепким. — Рад видеть. Нам уже две недели позарез нужен толковый «нюхач».

Глеб жестом пригласил следовать за ним. Мы прошли через анфиладу залов к неприметной боковой лестнице, ведущей вниз, в служебные помещения. Теперь, когда у меня была возможность осмотреться, я насчитал в зале не меньше дюжины бойцов, занявших позиции у дверей и в слепых зонах.

От вчерашней суеты (если она тут вообще была) не осталось и следа. Пол блестел, стены были идеально чистыми. Маги Земли и Материи в штате Совета умеют затирать следы так, что даже криминалисты не подкопаются.

— Серьезная охрана, — заметил я, когда мы начали спуск.

— Необходимая. Слышали про инцидент?

Я вопросительно посмотрел на Глеба, изображая неведение. Он воспринял это как «нет».

— Диверсионная группа, позавчера ночью. Попытались вскрыть объект еще на старом месте, в Планетарии. Проломили внешний периметр, активировали защиту. Бардак устроили жуткий, пришлось экстренно перевозить статую сюда, в «Глубину-4».

— Сколько их было?

— Трое, может, четверо. Шустрые, ушли порталом до прибытия основных сил. Жаль, мы их толком не разглядели.

Очень рад, что вы их не разглядели, — подумал я, сохраняя покерфейс.

— Гражданских нет? — спросил я вслух.

Глеб отрицательно качнул головой.

— Этот сектор закрыт до особого распоряжения. Здесь только свои. Все проверены службой безопасности до седьмого колена.

Мы вышли из лифта в просторном зале с низкими сводами, который когда-то, вероятно, служил складом боеприпасов, а теперь был превращен во временный штаб. Вместо ящиков со снарядами здесь стояли столы с мониторами, магическими анализаторами и горами папок.

Вокруг суетилась дюжина магов — следственная группа. Все они как по команде замолчали и уставились на нас, когда мы вошли. Я кожей почувствовал, что они знали, кто я, еще до того, как Глеб открыл рот, чтобы меня представить.

У остальных магов к нам, Видящим, отношение специфическое. Смесь брезгливости, жалости и страха.

По меркам стихийников или боевиков, мы — полные слабаки. Недоразумение природы. Мы не можем открыть Врата, не можем метнуть фаербол, не можем держать силовой щит под обстрелом. Когда дело доходит до физической драки, наша магия так же полезна, как зонтик во время цунами. Любой средний боец раскатает меня в блин за три секунды, даже не вспотев. И они это знают.

Но есть нюанс. Мы видим всё. Мы знаем всё. Нет такого сейфа, такой стены и такого секрета, который мы не могли бы вскрыть, если приложим усилия.

Поэтому, когда боевой маг смотрит на Видящего, он понимает, что может сломать ему хребет одной левой. Но он также понимает, что этот хлюпик в очках может знать, где он прячет «левые» деньги, с кем изменяет жене и в каком лесу закопал труп конкурента. И, если захочет, разошлет эти пикантные подробности всем его врагам и друзьям.

Это рождает смесь презрения и паранойи, которая совсем не способствует теплой дружбе. Есть причина, по которой в моей записной книжке почти нет номеров коллег по цеху.

Поэтому, когда Глеб представил меня команде, я не ждал хлеба-соли и ковровой дорожки. И не получил их. Вежливый нейтралитет был лучшим, на что можно было рассчитывать.

Но то, что я не заводил друзей,