Читать книгу - "Ненужная жена. Хозяйка лавки сладостей - Алиса Князева"

положения. Обещал же, что возьмёт решение всех моих проблем на себя. Может, пора их на него сгрузить?

Из леса мы вышли, держась за руки. Многое осталось недосказанным, но начало всё-таки было положено, и это не могло не радовать.

— Вот же проклятье! — сказал Ардэн, потягивая носом воздух и хмурясь.

— Что?

— Боюсь, тебе это не понравится.

Тогда-то и я чувствую запах гари. Что-то горит, да так, что аж до леса пепел долетает?

Ардэн подхватывает меня на руки и устремляется с куда большей скоростью, чем может бегать человек.

Деревья проносятся мимо, смазываясь, будто фото с длинной выдержкой, так что добираемся мы быстро. А может дело в том, что всё моё существо рвётся туда.

А ещё в груди пульсирует холодом крайне неприятное предчувствие.

Вскоре в направлении деревни становится видно алое зарево. Запах гари слышится ярче и валит столб чёрного дыма. Но что можно поджечь, чтобы так занялось?

Деревья выпускают нас. Я вцепляюсь взглядом в крыши, пытаясь понять, что горит. Ардэн протаскивает меня по улицам, пока наконец…

— Это же не… — соображаю я, а дракон утвердительно кивает.

Лавка! Моя «Лакомка» полыхает!

Глава 43

Я не могу поверить своим глазам. Просто не могу. Языки пламени жадно пожирают мою лавку.

Единственное место, которое я могла по-настоящему назвать своим в этом странном мире. Чувствую, как Ардэн бережно опускает меня на землю, его руки задерживаются на моих плечах, словно боится, что я рухну, если он меня отпустит. Возможно, так и есть.

Кашляю, когда порыв ветра обжигает лёгкие. В горле пересыхает, а глаза начинают слезиться — но не только от дыма.

— Айрис, стой здесь, — голос Ардэна звучит напряжённо. Он сжимает мою руку на мгновение и бросается к пламени.

Вокруг суета. Деревенские мужики организовали цепочку от колодца, передают вёдра с водой из рук в руки. Женщины кричат, дети плачут. Кто-то пытается успокоить меня, но их слова проходят мимо сознания. Я могу только смотреть, как Ардэн встаёт перед горящим зданием, вытягивает руки вперёд и закрывает глаза.

Воздух вокруг него начинает дрожать, словно в летний зной над раскалённой дорогой. Его кожа мерцает.

Огонь перед ним начинает скручиваться, словно живое существо, пойманное в ловушку. Пламя истончается, уменьшается под властью его магии. Я должна чувствовать облегчение, но почему-то его не ощущаю. Даже если огонь погаснет, от моей лавки ничего не останется.

Чувствую, как земля уходит из-под ног. Опускаюсь на колени прямо посреди улицы, не заботясь о том, что платье испачкается в пыли. Какая разница? Весь мой гардероб теперь — обгоревшие тряпки в пылающем здании. А я ведь даже не всё поносить успела!

Слёзы, которые я так отчаянно пыталась сдержать, наконец прорываются. Горячие, они текут по щекам, капают с подбородка. Прижимаю руки к груди, пытаясь сдержать рыдание, но оно вырывается — отчаянное, животное, полное боли.

Это больше, чем просто потеря крыши над головой. Это потеря места, где я чувствовала себя полезной, нужной, где я обрела хоть какую-то цель в этом мире. Я создавала сладости, которые всем нравились. «Лакомка» была местом, где могла притвориться, что всё в порядке, что я смирилась с тем, что никогда не вернусь домой.

А теперь его больше нет.

— Милая, ты как? — рядом опускается одна из сторожил, но я не могу посмотреть на неё, да и не хочу, так что не узнаю, с кем говорю. Она обнимает меня за плечи, но я едва ощущаю это прикосновение через туман отчаяния.

— Всё... всё сгорело, — шепчу я, глядя на пламя, которое постепенно отступает под властью Ардэна. — Всё.

— Вещи можно восстановить, — говорит она, пытаясь утешить. — Главное, что ты жива.

Но дело не только в вещах. Я не могу объяснить ей, что вместе с лавкой горит моя последняя надежда на возвращение домой.

И особенно горько от того, что это случилось сейчас, когда я узнала правду о Якубе. Бедный, заколдованный маг, запертый в теле крысы, а теперь вынужденный скрываться в лесу. Книга с возможным решением его проблемы сгорела в пламени злости.

Огонь, наконец, отступает. Ардэн стоит, тяжело дыша, его кожа блестит от пота. Даже с такого расстояния вижу капли крови, стекающие из его носа — использование драконьей магии в человеческой форме всегда даётся ему нелегко.

Мужчины подходят к дымящимся руинам, осторожно ступая по обугленным доскам. Говард, осматривает то, что осталось от входной двери. Что-то говорит другим, указывая на землю.

Медленно поднимаюсь. Ноги как ватные, но я заставляю себя идти к руинам моей лавки. Мне нужно увидеть, осталось ли что-нибудь. Хоть что-нибудь.

Запах гари ударяет в ноздри, когда подхожу ближе. Через дыру в стене видно, что внутри всё чёрное, искорёженное. Прилавок, за которым я стояла каждый день, превратился в груду обугленных досок. Полки обрушились, и то, что когда-то было красивыми изделиями, теперь неузнаваемо.

— Айрис, — Ардэн оказывается рядом, его рука осторожно обхватывает мою. — Не подходи слишком близко. Здесь небезопасно.

Его голос мягкий, полный сострадания, но я слышу в нём и что-то ещё — гнев, тщательно сдерживаемый.

— Что-нибудь уцелело? — спрашиваю, хотя ответ очевиден.

Он медленно качает головой.

— Это был не обычный пожар.

Смотрю на него непонимающе.

— Лавка была живой, — продолжает он тихо, чтобы только я слышала. — Живой дом не мог загореться случайно. Он бы почувствовал опасность, позаботился бы о печи, о свечах. Это поджог.

Слова ударяют как пощёчина. Кто-то намеренно уничтожил мою лавку? Новая волна эмоций накрывает меня — уже не просто отчаяние, но и гнев, яростный и обжигающий.

— Кто? — выдавливаю я сквозь стиснутые зубы. — Кто мог это сделать?

Ардэн переглядывается с Говардом, который подходит к нам, вытирая закопчённые руки о передник.

— Пока не знаем, — говорит мельник. — Но следы очевидны. Огонь начался снаружи, с задней стены. Мы нашли остатки промасленной тряпки. Кто-то очень хотел, чтобы твоя лавка сгорела, девочка.

Меня трясёт — от ужаса, ярости и бессилия. Кому я перешла дорогу в этой богом забытой деревне? Что я сделала, чтобы заслужить такую ненависть?

Ардэн крепче обнимает меня за плечи, его тело напряжено, как струна.

— Я найду того, кто это сделал, — говорит он. — И он или она ответит.

Говард и другие мужчины начинают осматривать пепелище, ищут улики. Я стою, прижавшись к Ардэну, и смотрю на остатки того, что ещё утром было моим убежищем, надеждой, жизнью в этом мире.

Словно в ответ на мои мысли, среди обугленных досок что-то блестит, поймав луч утреннего солнца.

Вытираю слёзы и делаю шаг