Читать книгу - "Механист - Вадим Вознесенский"

Смог бы Старьевщик стать таким, как учитель, рассчитать и создать не стрельбу или электроудочку и даже не резонансный трансформатор, а Истинную Машину. И оставить в ней свою душу. Навсегда.

Куда так стремится эта девчонка, какая цель тащит ее, какого рожна он, здравомыслящий человек, таращится на ее задницу и тянется в будущее, заканчивающееся тупиком-ловушкой?

Может ли эта его история стать подобной истории Палыча, тоже начинавшейся как совместное путешествие людей, преследующих совершенно разные цели? И чем это все закончится? Так же как тогда — чьей-то смертью? В том, что смерти скоро случатся, механист не сомневался. Иначе и быть не может. Во-первых, вокруг него всегда витала тень костлявой, и оттого недавно увиденная карта из колоды Венедис вызвала особенное отвращение, а во-вторых, они неуклонно приближались к развязке настоящего этапа их пути.

Солнце приноравливалось скатиться за линию гор, а Вик уже видел вдалеке сужающиеся скалы и рассекающую их неровным шрамом подсвеченную щель-проход. Высота стен была изрядная, внушающая надежду, что все должно получиться так, как запланировано.

Ловушка оправдала самые смелые ожидания механиста — тесная долина, вытянувшаяся вдоль высокого хребта, напоминала разлом в теле горы и имела только один вход-выход. Когда Венди осознала, что их дорога оканчивается отвесным склоном, глаза ее наполнила грусть. Старьевщику даже стало жаль девушку. Немного.

Она посмотрела на механиста и ничего не сказала. Смеркалось, и возвращаться назад было бессмысленно, терялся день перехода — это она понимала без всяких комментариев. Существовала вероятность, что Гоньба не висит на пятках так плотно, но Вик не сомневался в обратном. Венедис, наверное, тоже почувствовала — добегались.

— Что делать будем? — спросила она после продолжительного разглядывания нависающих над головой камней.

— Спать.

Девушка вымучила из себя улыбку:

— А потом?

— Утро вечера и все такое.

Задумчивость спутницы Вику не нравилась — но до утра еще было время настроиться на победный лад. Старьевщик поведал, что при входе в долину на высоте добрых десяти метров заметил удобный карниз и вроде бы более-менее доступный подъем на него.

Заметил, потому что искал, следуя расстановке, изображенной на писанице, — все совпадало на доисторической схеме. Но о таких подробностях механист умолчал.

Девушка безразлично кивнула головой и побрела за ним. На этот раз — сзади, и Старьевщику пришлось изловчиться, чтобы незаметно для попутчицы подбросить и тут, на противоположном входу конце ловушки, оставшиеся нитки с засохшей кровью. Они должны были оказаться именно в этом месте — Гоньба. Да и надоело таскать всякий мусор в карманах.

Неказистая достоверность, с которой древние изображали номера охотников, поражала — на карниз хоть и с трудом, но удалось добраться сквозь сумерки. Вдобавок над площадкой, на высоте около метра, имелся скальный выступ-козырек. После расчистки от снега и драпировки одеялами у спутников появилось нечто вроде палатки. На небольшом костерке — добрую половину ноши механиста составлял подбираемый на ходу редкий в горах валежник — вскипятили воду, и Венедис расщедрилась на остатки концентрата. Такой подход Старьевщик одобрял — пусть желудок и требовал заполнить порожний объем, не доверяя небольшому брикету спрессованных опилок. Оставшиеся пустоты залили кипятком и горстью морошки.

— Ты подозрительно спокоен, — заметила Венди, когда путники, прижавшись спинами в одном спальном мешке, ворочались возле остывающих углей.

— А чего психовать? — удивился механист.

— Мы завтра сдохнем.

— Это не повод. — Вик сладко зевнул. — Да и что там такого — пара видоков, пускай и не слабых.

Девушка даже приподнялась на локте:

— Ты кретин. Гоньба — не видоки. Не такие видоки, как ты можешь себе представить. Они — Вестники и Ревнители.

— Надо же, — Старьевщик попытался вытянуть из собеседницы максимум информации, — у Хана теперь и такие секретные службы имеются…

— Да при чем тут Хан?! — Венди возмущенно дернула плечом. — Они вообще не отсюда!

— А откуда? — продолжил ковать по горячему механист.

— Оттуда, — отрезала девушка.

Они посопели молча еще некоторое время, и когда Вик, пользуясь непродолжительным теплом углей, уже начал прикемаривать, Венедис прошептала:

— У тебя психотип классического Дурака, Виктор. Может быть, что-нибудь и получится.

С дураками всегда так — ничего определенного.

Вик почмокал губами, делая вид, что уже заснул. Подумалось — Дурак, стоящий на карнизе, а рядом цепь заснеженных вершин, освещаемых лучами восходящего солнца. Карты ведь сугубо символичны, не так ли? Но дуракам закон не писан — они вольны буквально воспринимать пророчества и знамения. Значит, завтра. Здесь и на рассвете.

А еще у Дурака на плече котомка с Неизвестным. Пусть Неизвестное таковым и останется — утром механист не планировал прежде времени потрошить свой контейнер с кристаллами. Только в крайнем случае. Эка невидаль — ревнивые буревестники.

Хорохорясь, таким образом, Старьевщик окончательно вырубился.

Сон был самый обыкновенный. В нем Вик был мальчишкой на лугу, заросшем сочной зеленой травой. Рядом находился Дрей — молодой, сильный, и он почему-то воспринимался не как Дядя, а как Отец. Под руку Палыча держала женщина. Черты лица ее отчего-то постоянно размывались — то она становилась похожей на Венди, то на печальный образ с древних икон, то просто принимала внешность какой-то незнакомой, но очень красивой девушки. И казалась Матерью.

— Выше! Выше! — кричал маленький Вик и смеялся.

— Выше! — задорно вторила ему девушка-мать и смотрела в небо, прикрывая глаза ладонью-козырьком.

Дрей радостно улыбался, разматывал катушку с тросом и поглядывал на прибор со стрелкой на зеркальной шкале.

А бумажный воздушный змей парил в недосягаемой высоте, и длинный шлейф извивался кольцами, как и положено всякому змеиному хвосту. Иногда мать жмурилась, дула в сторону змея, и вся конструкция резко уходила вверх.

И было легко и весело, и переполняли открытые души радость ребенка и ребячество родителей, и даже мыслей о том не возникало, что этот бумажный змей — никакой не Дракон, и нечего искать сакральные значения и символизм в далеком силуэте рукотворного приспособления.

Потому что другой, зрелой, механистической половиной сознания Вик помнил, что змей не простая игрушка. Это уловитель радиантных течений, и благодаря разнице потенциалов по тросу-проводнику стекает сейчас в аккумуляторы страшного оружия Дрея атмосферная энергия.

Наверное, сон навеяли недавние воспоминания об учителе и его Танцевавшей — всему ведь должно быть рациональное объяснение.

Древние охотники выбрали правильное место для своего секрета. На карниз практически не задувал ветер, и тепло сохранилось в импровизированной палатке почти до самого утра. Лучи восходящего солнца пронизывали устье входа в долину, освещали подступы, но скрывали в тени саму площадку, облюбованную вот уже несколько тысяч лет назад для доброй охоты. И сама небольшая долила — узкий, вытянутый разлом-аппендикс между скал длиной чуть больше двух километров — с карниза просматривалась идеально.