Читать книгу - "Рулевой. Книга 2. Испытание водой - Август Туманов"

ногами, воробьи шуршали в кустах. Привычные звуки жизни, которые, однако, настораживали. Не покидало ощущение, что я вышел из театра, где шёл спектакль по запредельно увлекательному сценарию и я ещё не до конца поверил, что занавес уже опустили.

Пройдя немного, вышел на тропинку, но, не доходя пары метров до авто, услышал странный звук справа — со стороны заросших кустов, где не было ни тропы, ни дороги. Я задержал шаг, взглянул, и тут же забыл про машину.

Там, в стороне была вновь та же старуха. Она сидела неподвижно, как статуя, но у её ног в бетонном парапете будто открылся сложный узор с тонкой трещиной, идущей от края куда-то вглубь.

Она не смотрела на меня, но я услышал её голос. Кажется, уже не шутливый:

— Ищи там, где мох говорит по ночам. Где земля издаёт звуки. Там найдёшь ход.

«Где земля издаёт звуки. Опять квест. И снова высокие ставки.»

Шагов через десять вдруг споткнулся обо что-то твёрдое, немного выступающее из земли. Наклонился пониже, чтобы рассмотреть и увидел проржавевший железный лист, почти полностью скрытый мхом и землёй.

Сердце ёкнуло. Всё вокруг: шум камышей, капли с веток, далёкий лай собаки, вдруг стихло, как в провалившемся звуке кино. Вот кстати и мох. Говорит ли он по ночам?

Я опустился на колено, чуть раздвинул жухлую прошлогоднюю листву. Старым листом ржавого железа было что-то заварено. На стандартную крышку канализации совсем не похоже. Это всё выглядело гораздо старше и основательнее. Он уже, этот лист, судя по внешнему виду, давно врос в землю. На его ржавой поверхности по краю были выбиты символы. Они казались знакомыми. Я машинально дотронулся до кармана, где лежал старый костяной нож. Точно, что-то похожее было на его рукояти. Спираль и знак, похожий на старый тюркский фамильный знак — тамга. Такое чувство, будто нож сам вёл меня сюда.

— Ну вот, добрый молодец, — донёсся голос за спиной. — Нашёл, значит. Быстро. Везучий ты. Теперь вопрос — откроешь ли?

Я обернулся. Старуха по-прежнему сидела, но смотрела теперь прямо на меня. Оба глаза открыты — и слепой, и зрячий. Ощущение было, что глядит она не глазами.

— Что это? — спросил я, не вставая.

— Колодец. Или туннель. Или проход. Вниз. Туда, где мокрое шепчет. Где сплетаются волосы и черви. Место, где она спит. Или не спит, — её голос стал шепчущим, как струйки дождя по стеклу. — Я однажды туда ходила. Спросила: покажи мне, как ты детей прячешь. Она показала. Но потом говорит: ну и что ты сделаешь теперь с этим знанием? И она засмеялась, а я уйти уже не смогла. Вот и осталась тут.

— Ты хочешь, чтобы я туда спустился?

— Не хочу, — усмехнулась она. — Да мне и без разницы, на самом деле. Но раз уж ты вроде как шаманский, то всё равно полезешь туда. Так уж всё устроено. Люди не ходят к гнезду Кикиморы, не видят его, а вот шаманы — ходят. Их туда что-то ведёт. Или кто-то тянет.

Я встал, отряхнул колено, взглянул на затянутое дымкой небо. Казалось, облака тоже боятся смотреть вниз.

— Откроешь? — спросила она.

— Не всё сразу. — ответил я. — Точно не сегодня. Сейчас я просто посмотрю. Огляжусь вокруг.

Она кивнула, будто это и был правильный ответ. Потом шепнула, почти с нежностью:

— У неё голос тонкий. А если услышишь колыбельную, постарайся не уснуть.

Я кивнул и поблагодарил старуху. В ответ она просто махнула рукой и снова уставилась на воду, бормоча что-то себе под нос или кому-то под воду, не знаю, с кем там она была на связи. Шелест в голове лениво прокомментировал:— И вот ты поверил ей. А что если она и есть Кикимора? Такая, знаешь, на минималках. Или на пенсии.Я закатил глаза:— Если это действительно Кикимора, то она явно выгорела на работе.Он захихикал.

Я пошёл обратно, по тропинке, по которой пришёл, уворачиваясь от репейника и сухих кустов. Пахло гарью и влажной землёй. Каждый шаг отдавался сухим хрустом под ногами. Листья шуршали, как будто шептались между собой, обсуждая моё присутствие. Воздух, пропитанный влагой, казался натянутым, словно струна, и я чувствовал, как где-то под кожей гудит нерв. Разговор со старухой оставил странное послевкусие — не страх, нет, скорее ожидание. А ещё меня не покидало чувство, что она чего-то не договорила.

В голове всплывали её слова, особенно про волосы. Что это было? Предупреждение? Намёк? Или просто старческое бормотание, за которым давно нет ничего, кроме слабоумия?

Подойдя к машине, я на секунду задержался, хотел ещё раз оглянуться на старуху, но бетонный парапет оказался уже пуст. Ни силуэта, ни шороха, даже воздух казался неподвижным, а сама она просто растворилась в окружающем пейзаже. Камни, где она сидела, покрывались росой, а в воздухе пахло тиной и влажной золой. И лишь обрывок чёрной ткани висел на сучке, качаясь на ветру.— Симпатично, — пробормотал я. — Только телепортации мне вот тут ещё не хватало.Шелест ничего не ответил. И это было немного странно.

Я потянулся к двери машины, но боковым зрением снова заметил движение чуть правее, за кучей мусора, где-то метрах в пятнадцати. Кто-то проскользнул мимо низкой кирпичной стены, бывшей когда-то границей старого хозяйственного двора.Я выругался. Уже начинало темнеть, было слишком тихо, и всё это чертовски похоже на замануху. Всё понимал, но, конечно же, пошёл посмотреть.

Место оказалось сильно заросшим. В кустах валялись пластиковые бутылки и пахло плесенью. Я осторожно пробрался вперёд, раздвигая ветки. За кустами, у полуразваленного бетонного основания, я увидел ещё один вход под землю. На этот раз в виде классического люка. Старый, круглый, со следами ржавчины и выступами по краям. Он был открыт — крышка откинута вбок, словно туда только что кто-то спустился.

Из тьмы внутри тянуло сыростью и чем-то инородным. Чужим. И если бы я не знал, что здесь где-то расположено логово Кикиморы, то решил бы, что это просто канализация. Но теперь всё срасталось — и дети с водорослями, и старуха, и проклятые щупальца из сна.— Прямо открыточка прямиком из Нави, — пробормотал я.— Ну что, полезем? — хмыкнул Шелест.Я сглотнул. Нет, не в этот раз. И что тогда за заваренный вход был рядом со старухой?

Присев у