Читать книгу - "Рулевой. Книга 2. Испытание водой - Август Туманов"

Я уже хотел уйти, но обернулся.— А если я проснусь и не вспомню, кто я?

Он кивнул.— Ты всё равно останешься собой. Даже без имени. Даже без формы. Потому что ты будешь двигаться вперёд. А это — главное.

Я молча кивнул. Развернулся и пошёл к выходу.***

Вернулся в квартиру деда когда уже стемнело. Двор был давно знакомым, но почему-то казался выцветшим, как будто кто-то приглушил все краски, заменив летний июнь на серый фильтр. Даже листья деревьев шевелились неестественно.

Поднялся пешком, не дожидаясь лифта. Он всё равно давно напрягал меня тем, что долго думал перед тем, как открыться. Зашёл в квартиру и захлопнул за собой дверь. Постоял в прихожей. Тишина.

Прошёл в кухню, достал свой кофейный набор. Залил воду в турку, поставил на огонь. Пока кофе грелся, смотрел в окно.

На оконном стекле было моё отражение. Но оно казалось чужим. Немного размытым. Немного не моим.

Посмотрел в зеркало у холодильника и не сразу понял, кого там вижу. Лицо —моё, только очень уставшее. Тени под глазами, появившиеся то ли от недосыпа, то ли от долгого пребывания в месте, где не было солнца.Губы бледнее обычного. И какой-то странно ждущий взгляд.

Я сделал глоток кофе и не почувствовал вкуса. Сел за стол и положил руки на дерево. Пальцы дрожали. — Я тут, — сказал я себе вслух. Ответом, естественно, была тишина.

Допив кофе, сполоснул кружку и прошёл в комнату. В ней ничего не изменилось. Всё было как всегда.

Сел в кресло деда у стола и прикрыл глаза, всего на одну на секунду, чтобы не думать, что будет дальше, чтобы замолчать внутри. И вдруг наступила тишина.

Такая, какой не бывает в городе. Ни за окном, ни в голове. Будто выключили весь мир.

Через мгновение открыл глаза и понял, что свет вокруг изменился. Он не лился из окна. Не касался потолка. Он просто был. Мягкий, серебристый, как лунная дорожка на воде. Снова прикрыл глаза и кажется, даже задремал.

Пока не услышал знакомый топот и почувствовал движение. Кто-то заскрёбся лапами по моим ногам, потом покряхтев, запрыгнул на колени. И мягкие лапы опустились мне на грудь. Что-то влажное и тёплое лизнуло меня в нос. Глаза мои распахнулись.

— Никак? — прошептал я.

Он сидел на моих коленях. Как и раньше. Мордаха радостная, язык высунут, хвост мотается как вентилятор, уши приподняты. Глаза жёлтые, как август.

Он уткнулся лбом в мою щеку и заскулил. Не жалобно, нет. По-собачьи радостно.Как будто вернулся домой.

— Ты... ты же исчез, — выдохнул я, гладя его по загривку. — Я думал, ты ушёл. Навсегда.

Он отстранился, всего на секунду. Фыркнул, словно сказав: «Ну ты даёшь». Потом лизнул мне подбородок, снова заворчал, потянулся вперёд и начал крутиться, либо устраиваясь по-удобнее на моих коленях, либо… куда-то звать.

Я встал, бережно опустив Никака на пол. В этот момент вдруг почувствовал странную лёгкость — словно годы усталости стекали с меня, как дождевая вода со стекла «Калины» после мойки. Обернулся.

Там, в потрёпанном кресле, всё ещё сидел я. Тот самый усталый рулевой Стас. Он смотрел в пустоту глазами человека, повидавшего слишком много километров ночных дорог.

Никак ткнулся в мою ногу влажным носом. Его светлая шерсть светилась в полумраке, как тлеющие угли.

—Ты пришёл за мной, да?— спросил я и подхватил его на руки.

Он был не против. Просто положил свою мохнатую голову мне на грудь — точно так же, как в тот вечер, когда я подобрал его у киосков. Я обнял его, вдохнув знакомый запах собачьей шерсти, осенних листьев и чего-то вечного, что нельзя назвать словами. Его шерсть была тёплой, как печка в зимнем доме. И в этот миг я понял, что он — мой якорь. Мой путеводитель. Мой последний пассажир и... первый, настоящий, верный друг.

—Ну что, дружище... Кажется, нам пора.

Мы шагнули вперёд — не через дверь, не через тьму, а сквозь само пространство. Оно расступалось перед нами, как трасса в утреннем тумане, где ещё не видно поворотов, но уже ясно, что нужно и можно ехать.

Серебристый свет окутывал всё: оставленные на столе ключи от «Калины», недопитую чашку кофе, фотографию отца без тени... Каждая вещь вдруг обрела голос, шепча:

«Ты всё сделал правильно».

Я не оглядывался.Потому что зеркало заднего вида... для тех, кто всё ещё боится свернуть не туда.А мы с Никаком уже мчались по другой дороге, по той, где стрелка спидометра застыла на отметке «бесконечность».