Читать книгу - "Гончие забвения - Дмитрий Миконов"

Вир поджал губы, бросил карты на стол. Он увидел все, что хотел.

— Довольно, закругляемся. Показывайте номер.

— Ну и здорово, — обрадовался рыжий, моментально смешивая карты. — А то мне «немой паяц» пришел, — намекая, на комбинацию, когда игрок жертвует свой козырь в пользу других.

Нужный номер оказался в углу второго этажа, у самой трубы. Но Вир не стал заходить, а вернулся немного назад и осторожно постучался в соседний. Подождал, прислушался. Потом заглянул в замочную щель.

Поманил Ларса.

— Мы сейчас зайдем к себе. А ты пойдешь за хозяином.

— Зачем?

— Там покойники. А здесь тепло. Скоро вонять начнут.

Из-под двери выползло насекомое. Саранча. Вир с хрустом раздавил ее сапогом.

Китобой неумело перекрестился.

— Это Морской Дьявол, точно говорю.

Вир не ответил, зашел вслед за Стефаном и Элис-ар в угловой номер. Плотно претворил за собой дверь.

Две сумрачные комнаты: одна — побольше, с четырьмя кроватями, столом и печкой; другая — маленькая, тесная, с одной узкой койкой у стены. Видно, что сюда селили слугу, при хозяине. Теперь здесь обитала Элис-ар. С запыленного окна открывался вид на заснеженные, кривые крыши Брюха.

Тепло, но пыльно.

Вир вернулся в горницу, бегло огляделся. Две низкие кровати расправлены. На первой вещи в беспорядке, смятые простыни, будто после больного горячкой. На второй — аккуратно сложенное одеяло, на нем — перевязанные бечевкой книги, чтобы нести было удобнее.

Вир жестом отправил Безгласную на ее половину, сам присел на свободную кровать. Развернулся к Стефану, который нервно теребил край своего плаща.

— Ну, что, школяр, — тихо произнес. — Рассказывай.

— Что нашел в архивах?

— Нет. Сначала про то, что тебя так взволновало. Так сильно, что, дважды бегая в университет, ты напрочь забыл разузнать про разрушенный флигель. За который Альрих, между прочим, тебя в землю живьем зароет.

Губы Стефана предательски затряслись.

Глава 29

Безгласная затихла на своей половине. Треск поленьев в печке смешивался с тяжелым дыханием школяра. Он молча кусал губы, сжав кулаки, глядя в пол. Потом слова прорвались сквозь стиснутые зубы, сдавленно и горько.

— Я уезжаю. Домой, на юг. Билеты покупал на вечерний дилижанс.

Вир сидел, откинувшись на спинку, наблюдая за танцем теней на потолке. Медленно перевел на него взгляд, нахмурился.

— Отчего так? В тепло потянуло?

— Она сказала… — голос Стефана дрогнул. — Анна. Назвала вруном. С чего-то взяла, что я женился, на другой, — он горько усмехнулся. — Но у меня даже в мыслях не было…

Вир кивнул, медленно. Недовольно цыкнул губой.

Н-да, неловко вышло. Ложь о свадьбе, которую он придумал, чтобы отвадить настырную девицу, пожалуй, была излишней. Школяр и так хорошо держался, кремнем. А вот теперь, брошенные тогда слова, казавшиеся гениальным средством — вернулись бумерангом, ударили по живому.

— И с Альрихом… вы правы, — продолжал Стефан, все больше распаляясь. — Он меня живьем в землю зароет за этот флигель. Придется отца просить, деньги занимать. Замордует до смерти.

Вир достал фляжку, открутил пробку. Понюхал содержимое и, со вздохом, отставил на тумбочку, ощущая странную тяжесть на душе.

Профессор Альрих — упертый баран. Нудный тип, старой закалки. Трясется над своими фолиантами, словно бес над порабощенными душами. Хотя, пара стоящих экземпляров у него безусловно имелась… то есть — была.

Стефан бросил горько, вдогонку.

— Все равно отчислят меня.

Вир спохватился, откашлялся.

— Не отчислят, — попытался сделать так, чтобы его голос звучал твердо. — Я поговорю с этим… Альрихом. Устрою все.

Он задумался, почесал подбородок, прикидывая необходимую сумму. С деньгами дела обстояли не так радужно. Покупка информации, взятки аптекарям, пополнение запасов… этот проклятый город высасывал золото быстрее, чем Зерцало — души. Сбережения из Лейтарии таяли с непредвиденной скоростью.

Вир покрутил перстень, мысленно перебирая уже опустошенные тайники. В нем боролись противоречивые чувства…

— У меня последний курс! — вдруг выкрикнул Стефан. Его ноздри раздулись, в глазах блеснули слезы ярости и бессилия. — Я… смотрю на это вот все. На зашитые рты. На мертвяков. На людей, которых пожирает скверна. Не хочу этого! Не хочу быть мистиком!

Вир медленно поднялся с кровати, сгорбившись, глядя на собственную тень, которая взметнулась на стене гротескной и уродливой сущностью.

— Не хочешь быть мистиком? — его голос резал как лезвие. Он обернулся к Стефану. — А кем ты тогда будешь? Кормом? Я недавно видел, что стало с тем, кто отрекся от себя, — слова звучали глухо, будто из-под земли. — Его пустоту использовали, превратили в сосуд, — он сделал паузу. — Готовый принять любую волю… бесов.

Стефан вскочил.

— За мной и так падший попятам идет! — выкрикнул он. — А я даже до дома не успею доехать! Матушку не увижу!

Вир прищурился, посмотрел на школяра, будто впервые видел его. В его сознании щелкнул какой-то выключатель, задвинувший на задний план нелепое чувство вины.

— Стоп. То есть ты знаешь, что доехать не успеешь… но билеты на дилижанс все равно приобрел?

Он будто не выспрашивал детали, а пытался констатировал абсурдность ситуации. Смотрел на школяра, как на любопытное, но нелогичное природное явление.

Стефан замер. Потом рухнул на стул, будто потерял опору.

— А что мне остается делать? — прошептал он. — Я хочу уехать. Забыть все. Просто… забыть.

Вир медленно подошел к окну. За стеклом шел снег, медленно кружились хлопья. Тучи низко висели над Тальграфом. Прорехи в них были узкие и рваные — будто глаза неведомой твари.

— Сильфида может услышать твои слова, — произнес он, не оборачиваясь.

Стефан фыркнул.

— Да мне уже плевать, — сказал он то ли с горечью, то ли с вызовом.

Внезапно скрипнула дверь. Та, что вела в соседнюю комнату. В проеме возникла Элис-ар, в своем черном облегающем платье. Она стояла неподвижно, смотрела на Стефана. Не с жалостью или осуждением. А как на равного. Словно чувствовала, что в нем тоже что-то сломалось.

Как и в ней самой.

И Стефан почувствовал ее взгляд, обернулся. Они походили на людей, которые стояли на краю обрыва, взявшись за руки…

Вир взмахнул рукой, отсылая Безгласную обратно.

Дождался, пока она скроется в своей комнате. За это время взвесил все.

Правда об уже оплаченном долге обездвижит школяра. Страх как мотив — инструмент сомнительный, ненадежный. А вот если щедро приправить его ложной надеждой…

— Так и быть. Обещаю тебе. Я найду, чем откупиться от Леля, — ложь далась неожиданно легко. Ведь он уже откупился, а значит — сдержал свое слово. — А пока, не думай уезжать. Ты пригод… без тебя нам не обойтись.

Стефан поднял глаза, будто не веря ушам.

— Без меня?

— Так и есть, — Вир взял одну из книг, повертел в