Читать книгу - "Противотанкист. Книга 2 - Алексей Дягилев"

— Так вот же он, мой окоп, — оглядывается кругом красноармеец и пытается встать на ноги. Но затёкшие от неудобного сидения конечности, не дают ему этого сделать. Он и упал-то в первый раз, только потому, что ноги его не послушались.

— Вот видишь, тело тебя не слушается, да и горло перерезано от уха до уха.

— Да как же это? — Судорожно ощупывает он себя за шею, в районе подбородка и кадыка, но не найдя никаких повреждений успокаивается.

— Разыгрываете? Товарищ сержант. — Узнаёт он меня и с облегчением вздыхает.

— Я что клоун⁉ Чтобы тебя разыгрывать. Ты, разведка, забыл, как сам часовых снимал, когда мы по немецким тылам шуровали? — Бойца я тоже узнал, потому что не в первый раз его видел.

— Виноват, товарищ сержант. — Опускает он голову и отводит глаза.

— Раз виноват, накажем. А сейчас бдите, товарищи красноармейцы, а я пойду насчёт смены распоряжусь.

Что-то неладно в «датском королевстве», размышлял я про себя, идя в лагерь. Ни тебе караула, ни тебе дневальных, вроде бы народ спал, потому что храп от некоторых доносился богатырский, да и те, мимо кого я проходил, дышали, значит все живы, хоть это радует. Первым пытаюсь растормошить Ваньку, хоть и с трудом, но это мне удаётся.

— Сколько время? — протирая глаза, спрашивает он.

— Два часа по полудню, начало третьего. — Отвечаю, посмотрев на его хронометр.

— А чего же тогда меня не разбудили?

— А мне-то откуда знать? Я сам недавно очнулся.

— Пошли Серёгу искать, у него и спросим. — Филатова мы нашли, но спросить что-либо у него, не представлялось возможным, потому что сам он метался в бреду и не хотел очухиваться.

— Ты дневальными-то помнишь, кого назначили?

— Конечно, пойдём искать, они где-то возле повозки должны дежурить. — Дневального мы нашли, правда одного, а вот второго так и не обнаружили. Поэтому пришлось поднимать всех в ружьё и организовывать поиски.

Естественно всю толпу сразу, мы поднимать не стали, чтобы не затоптать следы. Разбудили только самых смышлёных и, определившись с направлением, в котором ушёл дезертир, направили по его следам группу из трёх человек. Посты мы сменили, но отдохнуть караульным так и не удалось, потому что пришлось их допрашивать с пристрастием, про пропавшего перебежчика. Начали естественно с его напарника, который и сказал, что сбежавший предложил ему спать по очереди и первым вызвался караулить. Удалось также выяснить, что старший сержант Филатов предупредил, чтобы его через час растолкали, если он уснёт, так как нужно будет проверить посты. Видимо у Серёги началось воспаление и он срубился, хотя как утверждал Ванька, держался он довольно бодро, в отличие от нас — инвалидов, как он назвал меня и Мишку.

— Не успели ещё дойти до места, а они уже сомлели как барыни, — ругался, чувствуя за собой косяк, лейтенант.

Опросив остальных караульщиков, всё-таки удалось выяснить, что кто-то проскочил в сторону ближайшего леса, но так как заметили его в последний момент, после чего он буквально как сквозь землю провалился, да и опасности никакой не представлял, то и докладывать про это не стали. Следопыты вернулись через час и только развели руками.

— В лес он ушёл, — сказал Кузьмич, — а там человека искать, всё равно, что иголку в стоге сена. Дальше хоть и река, но где он к ней выйдет, бабушка надвое сказала.

— Ладно, хрен с ним, с этим перебежчиком, многого он не знает, а то что знает, это и без него известно.

— Скажи-ка лучше Кузьмич, как нам отсюда до наших добраться и желательно лесами, а то чует моё сердце и все другие органы, что недолго нам тут загорать осталось. — Пока мы решали свои проблемы, по дороге в тыл следовали обозники, причём возницы нахлёстывали лошадей, стараясь быстрее проскочить открытый участок. Также тянулись санитарные повозки и машины с ранеными. Немцы или опомнились, или подкрепление получили, и вместо того чтобы отступать, перешли в контрнаступление.

Глава 9

В медсанбате

В общем, благодаря нашему проводнику, свалить мы успели, да и «люфтвафли» на нас не позарились, ну а отступавшие наши части, прикрываясь арьергардами, заняли оборону в бывших же немецких траншеях и всё-таки остановили противника. Майор передал Филатову планшет со всеми документами, рапортом и последним своим приказом, так что ни за дезертиров, ни за окруженцев, нас не приняли. Поэтому мы, перебравшись через реку Межа, по сохранившемуся каким-то чудом мосту, смогли вернуться в часть достаточно быстро, тем более во время своих скитаний, обнаружили небольшую колонну брошенных фрицевских грузовиков. Часть машин конечно сгорела, некоторые не завелись, но парочку трофеев мы всё-таки приватизировали. Водители у нас остались живы, так что до станции Земцы мы доехали с относительным комфортом, тем более в одной из машин лежала военная форма, поэтому было куда присесть и на что положить не приходящих в сознание раненых.

Когда мы приехали в часть, лейтенант пошёл отписываться в штаб, а всех небоеспособных принялись осматривать эскулапы из местного санитарного взвода. Перевязав и почистив раны, понатыкав уколов и заставив каждого выпить по нескольку порошков (Федя с Серёгой к тому времени очнулись), а так же наложив мне нормальные лубки, весь наш квартет отправили в дивизионный медсанбат, где мы и попали в «ласковые» руки врачей и медсестёр. Так как дивизия находилась во втором эшелоне и занималась строительством укрепрайона, то раненых было очень мало, в основном больные, так что нас оставили в медсанбате, тем более об этом очень сильно просил комдив Берёзин.

Больше всех повезло дяде Фёдору и Мишане, им назначили постельный режим, и они просто лежали и балдели под капельницами. Наши же с Серёгой зады, трещали от болючих уколов, которых нам ставили по нескольку штук в день. У Серёги гноилась рана, а у меня пошло какое-то воспаление и поднялась температура. Всё-таки рукопашка для меня добром не кончилась, и я получил несколько гематом, а ещё ссадин и царапин, которые начали гноиться, также я натёр ноги. Во-первых, трофейные сапоги были на размер больше, а во-вторых, эти грёбаные носки, в которых я проходил и пробегал больше суток. Но, несмотря на все наши страдания, большим плюсом являлось то, что мы были ходячие, и после всех процедур и обхода