Читать книгу - "Вредители - Александр Накул"

единственной связью между императорским двором и посольством своей великой державы. Каждый из них был уверен, что только он способен объяснить по-настоящему, какие цели приследует его великая держава. Но почему-то ни у кого из них не хватило ума понять, что таких советчиков много, очень много.

Он всё время просил меня что-нибудь доложить императору. Например, у него был смелый план прекращения войны. Оказывается, для этого достаточно нанять правильного воспитателя наследнику престола. Воспитатель должен быть во-первых, женщиной, во-вторых, американкой, в-третьих, убеждённой пацифисткой, а по религии ― квакером. Со временем наследник вступит на престол и, вооружённый новым мышлением, найдёт способ прекращения войн.

― По-моему, самое безумное в этом плане то, что он всерьёз в него верил и пытался донести наверх,― заметил Кимитакэ.

― Подчас европейцы способны на идиотизм настолько грандиозный, что жители страны Ямато не могут его даже до конца представить, не то, что понять. Возьмём преследование евреев, которое устроили наши немецкие союзники. Непонятно, какой в этом смысл ― ведь если уничтожить население, кто будет нести всякие тыловые повинности? С кого налог драть и продовольствие выколачивать? Я понимаю, убийство несколько тысяч человек, чтобы запугать сотню тысяч может быть разумной мерой ― но какой смысл убивать вообще всех, даже самых запуганных? Мы предлагали им план по переселению европейских евреев на опустошённые китайские земли под Шанхаем. Но из этого так толком ничего и не вышло, со временем на наши письма просто перестали отвечать. Получается, истребление еврейского народа для Рейха ― вопрос политический и такой же важный, как герб или принцип вождизма. Но почему Я специально спросил об этом американского консула, мистера Снайдера. А он в ответ заявил, что евреи сами виноваты в этих убийствах. Почему? Потому что если бы не было евреев ― некого было бы и убивать! Выходит, дело-то не в немецком народе. Есть что-то у европейцев, что оправдывает такую политику.

― А может быть, этот мистер Снайдер просто придумал отговорку.

― Согласен. И даже больше: придумал отговорку для себя самого! И раз она сработала ― значит, привычна и понятна им. Это для нас она звучит бредово.

― Что-то похожее мой дед говорил про айну.

― Ты не путай дикарей-айну с высокоразвитым азиатским еврейским народом,― сурово заметил директор,― Когда волосатый айну идёт по улице ― его даже дети пугаются. А еврея от европейца на лицо не отличить. Многие из тех, кто попал под волну убийств, удивлялись не меньше тебя и меня ― они уже не знали ни запретов, ни обычаев и успели даже позабыть, что среди их предков были люди еврейской культуры.

Кимитакэ взглянул в опустевший стакан и вдруг спросил:

― Вы думаете, Старый Каллиграф был агентом британской разведки? Или ставленником агента британской разведки Блайса?

― А что, Старый Каллиграф был таким ярым патриотом?

― Разве… Хотя нет, я понял. Действительно, шпиону разумно прикидываться ярым патриотом. Чтобы никто не заподозрил его в тёмных мыслях. И напротив, чтобы ему доверяли и рассказывали всё, что может быть ценным для тех, кто его заслал.

― Сразу видно ― человек ты не военный. Я задал ― тебе! ― вопрос. Если ты его не понял, могу повторить.

― Нет, ярым патриотом он не был. Но и страну не ругал. Конечно, был суровый человек. Но по-моему, претензий к императору у него не было. Он был недоволен всем человечеством.

― Трезво мыслишь ― заметил Адмирал и налил школьнику ещё.

Вторая пошла тяжелее. Школьник смог сделать только один глоточек и тут же закашлялся.

― Я думаю, его заедать надо,― заметил адмирал,― это же не сакэ, тут другой подход нужен. Пьют же его итальянцы и не кривятся. За едой, получается, лучше идёт. Но за какой едой? И легко ли её достать, особенно в условиях военного времени?

― Да, чего-то хочется,― признался Кимитакэ,― Но я сам не понимаю, чего.

― Непросто понять, чего хочешь на самом деле,― задумчиво произнёс директор школы,― Может быть, жареного угря под васаби, а может быть ― мировой социалистической революции… Вино для нас ― всё ещё напиток чужой страны, с ним очень легко запутаться. Может быть, оно и к лучшему, что не доходит оно до подводников. Нам только подводных бунтов и не хватало…

― А что случилось с Блисом? Он с началом войны тоже уволился и пропал, как Старый Каллиграф?

― Не пропал. Мы знаем, где он. С ним всё в порядке.

― Он вернулся на родину?

― Нет, мы с ним ещё надёжнее поступили. Он сейчас где-то в Кобе, в концлагере для перемещённых лиц и подозрительных иностранцев. Я, конечно, попросил, чтобы с ним там хорошо обращались. И даже послал ему шикарную открытку с фотографическим портретом Дуче и каллиграфической надписью ― думаю, ты бы её оценил. Надпись была по-английски: “Mister Blyth, life is tears”.

― Если бы со мной так поступили, я бы продолжал считать вас своим другом,― заметил Кимитакэ.

― Я зла на него не держу. Он же никому ничего плохого не сделал. Будь моя воля, я бы его вообще в гостинице держал, просто под домашним арестом. Вот война закончится ― обратно возьмём. Надо же специалисту по хайку где-то работать.

― И опять начнёт давать советы…

― К сожалению, это естественно. Все мы живём согласно природе, как бы против неё не бунтовали. Желудок производит желчь, кожа ― пахучий пот, а мозг европейца ― такие вот мысли. Это у нас, азиатов, со времён учителя Куна было принято, чтобы будущий советник трижды отказывался, а то и вовсе продолжал таскать свой хвост по