Читать книгу - "Я попала в Запендю! - Маргарита Преображенская"

колено, густая борода и кудрявая шевелюра. Но чем ближе леший подходил ко мне, тем явственнее становилось понимание того, насколько он далёк от человеческой расы! Тело, будто выточенное из цельного массива дерева, пронизывали прожилки древесных соков и мицелий грибов, побеги, имитировавшие волосы, жили своей жизнью, распуская клейкую молодую листву, а глаза излучали загадочное и страшное жёлто-зеленоватое сияние, какое по ночам испускают гнилушки в лесу – завораживающе жутко!

– Я тоже рада тебя видеть, Велемудр! – сказала я, наконец вспомнив его имя и чувствуя, что у меня начинают трястись поджилки.

Леший подошёл ко мне так близко, что я могла разглядеть каждый изгиб светящегося мицелия, каждый побег, выбивавшийся из общей массы причёски, и, коснувшись своей груди, протянул ко мне руку с вырастающим из её глубины прекрасным алым цветком, словно вырвал своё сердце, чтобы подарить его мне. Я в немом восхищении застыла перед ним, не зная, как отреагировать на это проявление любви: ведь я была не вправе лгать ему, и сказать правду сейчас было бы преступлением, разрушающим красоту момента. Велемудр наклонился ко мне, вперив в меня свой немигающий светящийся взгляд, и потом вдруг воскликнул гневно и страшно:

– Ты не она!

От этого возгласа у меня всё похолодело внутри! Я только теперь осознала, насколько опасная сложилась ситуация. Леший, которого представляли детям в сказках как доброго чудаковатого дедушку в замшелом наряде, оказался прекрасным и абсолютно чуждым существом, наделённым колоссальной силой. Он воплощал собой всю первозданную мощь природы, всё созидание и разрушение, на которое та была способна, и мой неосторожный поступок мог сейчас стоить мне жизни.

«Я всё объясню!» – хотела сказать я, но вдруг ощутила, как на моей шее сжимаются, словно тиски, петли зелёных побегов, мгновенно выросших из руки лешего, только что протягивавшей мне цветок своего сердца.

– Зачем ко мне пожаловала, сказывай?! – тихо и страшно вопросил Велемудр.

Тиски сжались ещё сильнее, заставив меня закашляться, задыхаясь, даже в глазах потемнело.

– Как же она тебе сказывать будет, БуратинО ты ходячее, когда у неё все возможности для словоизвержения перекрыты! – вдруг прозвучало совсем рядом, и я с удивлением узнала голос Воронессы. – С женщинами надо поласковей, а в дела вникать глыбже! Что ж ты душить сразу лезешь, Отелло чащобный?! Нет бы напоить, накормить, обогреть бедных девушек, а потом уж и спрашивать сколь твоей натуре свилеватой угодно!

Хватка ослабла, и вопреки моим худшим опасениям Велемудр вдруг разразился скрипучим смехом. Интересно, откуда Воронесса могла узнать о Буратино и Отелло? Может, шибко грамотные баюны-коты рассказали? Впрочем, это было не так уж важно, главное, что после этого её замечания леший уже не казался таким жутким существом, как раньше. Вообще я думаю, что мир спасут два чувства: первое – это, понятное дело, любовь, а второе – чувство юмора. Каждый психолог знает, что если вы вместе смогли над чем-то хорошо посмеяться, то это очень объединяет и лишает вражду всякого смысла.

– Ты ещё мне указывать будешь, болезная! – сказал Велемудр, наконец, перестав сотрясаться от хохота.

Я покосилась на Воронессу, которая, выпростав голову из платка, напоминала сейчас умалишённого в смирительной рубахе. Что, если наш враг смотрит сейчас её глазами?! Он догадается о новом союзнике? Впрочем, взгляд вороны был вполне осмысленным, сопереживающим и не сиял больше тем страшным тёмным огнём, так испугавшим меня во время нападения тени. Хотелось верить, что здесь, в самом сердце леса, где Велемудр контролировал каждый листок, чужая магия ослабела и отступила. В чаще даже дышалось как-то легко и привольно, но я знала, что там, за частоколом из стволов елей, остались нерешённые проблемы, и мне нельзя было отступать, пока я не разделаюсь с ними.

– Ну рассказывай, девица, кто такая, на кого работаешь? Ласки особой и обогрева не обещаю, но в дело вникнуть самому интересно, – сказал леший, обращаясь ко мне, а потом сделал лёгкий взмах рукой, и когда вездесущие зелёные побеги быстро замотали Воронессе клюв, добавил: – А ты – цыц, птица неразумная! Без тебя всё вижу и обо всём ведаю!

Воронесса возмущенно заморгала глазами, а я молчала, восхищённо наблюдая, как из земли появился зелёный росток, мгновенно развившийся в мощное дерево, крона которого образовала подобие кресла, держащегося на стволе, как на ножке. Велемудр чинно воссел на него, красиво покрыв роскошной бородой тело, и приготовился слушать меня. Мой рассказ, наверное, звучал очень сбивчиво и неправдоподобно, но леший выслушал меня с достоинством, сохраняя завидное спокойствие. Наверное, вот так слушал бы речь странника мудрый и справедливый король. Только пару раз кустистые брови Велемудра оказались слегка приподнятыми: когда я рассказывала о моей беседе с Ягой и когда упомянула о Кадваладуре.

– Вы уж извините, пожалуйста! Нехорошо получилось! – закончила я. – Я совсем не хотела причинить вам душевную боль, просто мне не к кому больше обратиться за помощью. Вы – последняя надежда! И если мне вы помочь отказываетесь по понятным причинам, то хоть Воронессу исцелите: мне кажется, что она попала под влияние той злой силы, о которой я вам говорила, и не сможет справиться с нею сама!

Воронесса возбуждённо затрясла головой, но Лешего, кажется, очень умилил мой рассказ, и особенно слова, сказанные в завершение.

– Как же тебя звать-величать, девица? – спросил он, с интересом взглянув на меня.

– Аграфена! – сказала я. – Можно просто Груша!

– Понятно! – кивнул Велемудр и спрятал улыбку в зелёной бороде. – То-то я смотрю, груша, что я князю подарил, вдруг так зазеленела да раскустилась: своего человека нашла, стало быть. Редко так бывает, но уж если случается, то великие дела ему сулит!

– Что значит «своего человека»? – удивилась я.

– У каждого дерева есть свой человек. Если такой находится рядом, они могут обмениваться энергией, делая друг друга сильнее, – спокойно пояснил Велемудр.

– Дендротерапия, – кивнула я, а леший снова скрипуче засмеялся, услышав мудрёное иноземное слово.

– Идём, Аграфена! Вороне твоей, и правда, помощь нужна, – сказал он и встал с трона, поманив меня за собой.

Я пошла за ним, стараясь не отставать, потому что передвигался леший быстро. У меня складывалось впечатление, что его конечности уходят в самую глубь земли, словно пуская корни. Разглядеть это внимательно не было никакой возможности, потому что мне приходилось держать вырывающуюся Воронессу, у которой был перевязан клюв, и умудряться не упасть, зацепившись за траву или корни деревьев. Шли мы довольно долго, и Велемудр больше не произнёс ни слова до тех