Читать книгу - "Я попала в Запендю! - Маргарита Преображенская"

раз споткнулась о маленькие бугорки. По-моему, в прошлый раз их не наблюдалось! Что это за кочки такие? Такое ощущение, что из-под земли прорывалось нечто неописуемое, как, например, грибы, буравившие почву своими шляпками – огромная сеть грибницы (откуда же взялась она вокруг груши?). Только грибов мне не хватало! Может, в Запенде растут какие-нибудь подгрушевики? Я ступила в тень, отбрасываемую кроной, и увидела, что Рагне Стигг стоит у ствола, прислонившись к нему лбом.

– Что-то случилось?! У тебя голова болит? – встревоженно спросила я, положив руки на его могучие плечи.

– Ты в большой опасности! – Рагне Стигг повернулся и обнял меня, пробудив во мне всплеск радости и желания.

Именно так, наверное, и надо было понимать выражение: «за ним, как за каменной стеной». Я всегда мечтала о том, чтобы рядом был тот, кто заслонит меня от всех бурь и бед. Конечно, женщина вполне может сама справиться со всеми жизненными проблемами, но порой очень хочется быть слабой и любимой.

– Но мы же всех обезвредили! – растерянно проговорила я. – От кого может исходить опасность? Злые феи убрались восвояси, все подозреваемые под стражей, татей победили…

– Я не могу говорить наверняка, потому что сейчас лишён связи со Сказнадзором: миры, будто специально так просчитывалось кем-то, идут в противофазе – это гасит все сигналы. Но даже без этой связи… – Рагне Стигг порывисто вздохнул, и это движение его могучей грудной клетки, как и прикосновение и тепло мускулистого тела, говорило мне больше, чем все возможные слова. – Я слышу дрожь этого мира – каликов специально учат слушать музыку сфер. Так вот, то, что я слышу – это дрожь разрушения!

– Разрушения?! – изумилась я.

– Да. Я говорил тебе, что многие сказки были искажены. Все думали, что этот процесс удалось остановить, но это не так. Тот чуждый разум, даже лишившись тела, пытается трансформировать Вселенную. Отсюда и злые феи, и многие другие преобразования, искажающие привычный ход сказок! Чуждая идея пустила корни и разрастается. Я не знаю, во что она преобразуется, поэтому тебе надо уйти туда, где разрушение ещё не настолько сильно.

– Разве есть такое место? – пробормотала я, чуть не плача от мысли, что мне придётся расстаться с ним.

– Чащоба лешего, – ответил Рагне Стигг. – Там его сила возрастает до неимоверных величин, и искажениям пока эту силу не одолеть.

– Не могу я туда пойти! – в панике воскликнула я. – Леший этот —бывший жених Бабы Яги. Что я ним делать буду?! Вдруг его на подвиги потянет?

– Расскажешь ему всё, как есть, – сказал Рагне Стигг. – Нам сейчас его помощь нужна: его мне в Сказнадзоре рекомендовали как хранителя мудрости этого мира. Может быть, втроём и придумаем, как нам чуждый разум одолеть. Меня он к себе не подпустил, всё кругами водил по лесу, в буреломы бросал непролазные, в топи гиблые, так я тебя и нашёл тогда, кстати, хотя Баба Яга свою избушку хорошо спрятала.

Я вспомнила нашу первую встречу, когда орк спас меня от злобных фей, и улыбнулась. Даже от этих воспоминаний мне становилось тепло и радостно. А может, правда, к лешему? Посмотрю хоть какие лешие бывают!

– А ты? Ты как же?! – встревожилась я, очнувшись от этих мыслей.

– Я должен вычислить чуждый разум, – твёрдо сказал Рагне Стигг, и я поняла, что переубедить его невозможно. – Он здесь, в хоромах княжеских схоронился. Орки, учуяв неладное, князю перстень свой подарили, чтобы паук защитные сети для чуждых идей плёл, князя защищал.

– Ты думаешь, что князя специально этот разум, который чуждый, отравил? – спросила я, сопоставив факты.

– Не знаю, – пожал плечами Рагне Стигг. – Запутанно всё. Дело в том, что враг наш бестелесен и при определённых обстоятельствах мог завладеть любым телом. Я сначала на королевича грешил – очень уж он подозрительным мне казался; и всё-таки не он это, не главный наш враг, хотя тёмных дел за Ванадием, я уверен, предостаточно! Я даже чувствую в нём какую-то особую пульсацию тьмы, как в каком-нибудь мрачном её порождении, но эта пульсация не имеет никакого отношения к искажениям, она будто возникла давно вместе с ним!

Рагне Стигг, кажется, тоже, как все мужчины, предвзято и отрицательно относится к Пупсу. Я впервые подумала о том, что он, возможно, прав в своих опасениях. По крайней мере, чутьём каликов я не владела, а психология не давала однозначного ответа на вопрос, кто враг.

– Так вот, – продолжал мой избранник, – тебе уйти надо, прямо сейчас, не возвращаясь к себе в светлицу. В хоромах оставаться опасно.

– А как же Бардадым? Воронесса?! – спросила я.

– Бардадым тебе в лесу без надобности: леший козлов не любит и к себе тоже не пустит, как и меня. А вот мне добрый воин такой пригодится, – сказал Рагне Стигг. – А ворона твоя до сих пор во власти нашего врага, и если я верно понимаю его, то она за тобой и так прилетит.

Я нахмурилась: к Воронессе я уже прикипела душой; неужели она теперь мой враг?! Не может такого быть! Она борется с той скверной, которая поселилась в ней, я уже видела проявления этой борьбы! А может, у лешего есть способ её исцелить?

– С собой тебе надо запас сил взять, дорога дальняя, – добавил Рагне Стигг.

Он вытянул руки вперед, и прямо ему в ладони упала спелая груша. Было ощущение, что это луна, превратившись в увесистый плод, спустилась с неба. Мне даже показалось, что в руках моего избранника груша стала светиться изнутри сочным и мягким медовым светом. Рагне Стигг протянул её мне, и я доверчиво прикоснулась к спелому душистому боку, откусив небольшой кусочек, сладкий, как самый восхитительный поцелуй, и заметила, что мой избранник сделал то же самое с противоположной стороны, а потом наши губы встретились, чтобы долго не расставаться, и это было самым ярким и приятным событием за всё время, вспыхнувшим у меня в мозгу, как яркая звезда.

В предрассветных сумерках мы вышли из-под спасительной тени груши и, коротко простившись, отправились в разные стороны: Рагне Стигг – в хоромы князя, а я – по тропинке к лесу. У меня за спиной болтался небольшой вещмешок с запасом душистых груш, а на сердце накатила неизбывная грусть разлуки и тревога за моего избранника. Кстати, Рагне Стигг так и не назвал мне своё истинное имя, но я всё равно знала, что он любит меня.

Я