Читать книгу - "Помещик - Михаил Шерр"

— Тысяч двадцать, если надо, я могу сейчас пересчитать.

— Что ты милый, я это спросила не по тому, что тебе не доверяю. Просто мне надо знать — хватит ли нам денег или придется продавать драгоценности. Дорога до Америки длинная и затраты будут не маленькие.

Сильный порыв ветра помешал мне услышать продолжение разговора. Но когда ветер стих, мне показалось, что женщина попросила обязательно сжечь какие-то письма.

Степан тронул меня за плечо, я обернулся и увидел приближающийся к дому свет. Через несколько минут подъехал верховой с фонарем и подойдя к двери, постучал.

Из-за двери что-то спросили и он тихо ответил:

— Да, это я, сударь, — дверь открылась и мужчина зашел в дом.

Через несколько минут он вышел и вывел из-за дома коляску, запряженную парой лошадей. Приглядевшись я увидел, что это была другая коляска, а не та, на которой приехал наш управляющий.

Женщина тут же вышла, села в неё и я услышал её тихую команду:

— Николай, трогай, нам надо спешить. Скоро рассвет.

Негодяй управляющий вышел проводить свою любовницу и это очень облегчило нашу задачу. Пользуясь темнотой, мы подобрались к самой двери и стали ожидать возвращения управляющего.

Как только он подошел к двери, я из темноты от всей души врезал ему рукояткой пистолета. Не ожидая удара, управляющий даже не пикнул и начал падать назад. Удар пришелся ему точно промеж глаз. Степан подхватил его и быстро затащил в дом.

Ударил я действительно, что говорится, от души. Управляющий был без сознания и мы быстро связали его и положили лицом на пол. Когда он начал приходить в себя, я вставил ему кляп в рот и мы начали обыск дома.

Почти сразу же мы нашли большую сумму денег. Степан начал их пересчитывать, а я заинтересовался содержимым большой шкатулки. В ней оказалась пачка писем. Просмотрев два верхних, я понял, что это именно то, что женщина просила сжечь.

Это была её любовная переписка с нашим негодяем управляющим. И там речь шла не только об амурных делах, но и о том, кого и как эта парочка ограбила.

Предприимчивая дама на полную катушку использовала служебное положение мужа. Не знаю как это называется сейчас в 19 веке, но в 21 это называется рэкет.

— Ровно двадцать тысяч пятидесяти рублевыми ассигнациями, барин, — Степан пересчитал деньги и дал отчет. — Давайте еще сундук проверим.

Он подошел к сундуку, стоявшему в углу и заглянул внутрь.

— Ба! — воскликнул он. — Да тут же серебро из нашего дома! Вот эта солонка — я её сам чистил! А вот этот подсвечник — он в кабинете у покойного барина стоял! И фамильные украшения вашей матушки, а она все убивалась. Называла себя старой дурой, выжившей из ума и не помнившей куда их положила.

Найденные фамильные ценности, особенно матушкины украшения, потянут не на одну тысячу рублей. Продавать их совсем не обязательно, можно просто заложить на несколько лет и выручить за них очень даже приличную сумму.

Услышав сзади сдавленное мычание, я посадил управляющего и наклонился к нему.

— Веди себя, гнида, правильно, — я достал пистолет, взвел курок и приставил оружие ко лбу управляющего. — Не сомневайся. Пристрелю тебя без колебаний если что.

Я выдернув из-за рта его кляп.

— Ну что, Семён Иванович, поговорим о твоих доходах?

— Каких доходах? — он явно пытался играть роль непонимающего, дрожа и бледнея от страха.

— Да о тех, что позволяют тебе иметь коляску лучше барской, часы дороже господских и костюмы из Парижа.

— Я… я экономлю…

— На чем экономишь? — рявкнул Степан. — На жалованье в сто рублей в год?

Управляющий побледнел ещё больше. Степан тоже достал пистолет и обратился ко мне:

— Барин, разрешили я вышибу ему его паршивые мозги, — Степан тут же похабно и гадко осклабился и ткнул пистолетом управляющему между ног. — Но лучше будет ему вонючие паршивые яйца отстрелить, сначала одно, затем другое.

Семён Иванович окончательно сник. Он затрясся и заплакал.

— Я… я не хотел…

— И что ты хотел? — наседал Степан. — Обокрасть своих хозяев?

— Я думал, они всё равно не узнают…

— Вор! — рявкнул я на Семёна Ивановича. — Ты обычный вор!

— Я не вор! — запротестовал тот. — Я просто… взял на сохранение…

— На сохранение? — засмеялся Степан. — И сохраняешь в доме любовницы или кто она тебе.

Он с силой надавил на пистолет и это было последней каплей добившей управляющего.

— Хорошо, хорошо! — застонал он. — Да, я брал деньги! Да, я продавал вещи! Но не весь же доход крал! Часть отдавал!

— Сколько украл? — потребовал я.

— Не знаю точно… Может, тысяч двадцать за все годы…

— Двадцать тысяч! — ахнул Степан. — Да это же целое состояние!

— Помилуйте! — взмолился Семён Иванович. — У меня семья!

— Надо было думать раньше, — отрезал Степан. — Воров не жалеют.

Семён Иванович зарыдал.

— Я всё расскажу… всё отдам…

— Вот и правильно. А сейчас я забираю украденные у меня деньги и вещи. Письма я отправлю властям, им же сдам и тебя.

Мы погрузили все найденное в нашу карету, запихали в неё негодяя Семена Ивановича и не дожидаясь рассвета, поехали в имение.

Коляску управляющего и найденную оседланную лошадь решили тоже захватить с собой.

Что за хутор мы не знали, Степану неожиданно он был не знаком. Поэтому судьбу лучше не испытывать и побыстрее унести отсюда ноги.

— Барин, — сказал Степан, когда мы подъезжали к Сосновке, — а ведь вы и правда изменились после того случая. Раньше вы бы до такого ни за что не додумались бы.

— Может быть, Степан, — ответил я. — А может быть, просто время пришло взяться за ум.

— А что теперь делать будем? — спросил он.

— Теперь, Степан, мы займёмся настоящим хозяйством. Будем из Сосновки образцовое имение делать. Деньги есть, руки есть, голова на месте. Что ещё нужно?

Карета въехала во двор усадьбы. Я смотрел на свой дом, на сосновый бор вокруг, на реку внизу, и думал о будущем. Двадцать тысяч рублей — это шанс. Шанс начать всё сначала и сделать