Читать книгу - "Доброволец - Владимир Максимович Ераносян"

весь семейный бюджет подчистую, полностью парализовала его. Все сбережения, все до копейки, все пятьдесят пять тысяч долларов, предназначавшиеся для покупки нового дома вместо этой халупы, не престижной для знатного семейства, он собственноручно растранжирил за считанные часы. Он собирал эти деньги по крохам. Он сохранял неприкосновенный запас, невзирая на форс-мажоры и политические катаклизмы, он сберег свою кубышку, даже когда спасался бегством от разъяренной толпы, угрожавшей ему расправой. А ныне он, всегда предусмотрительный и хитрый, хозяйственный и скрупулезный, в чем-то даже педант и коробейник, оказался глупейшим из существ. И нет ему оправдания. Деньги, приготовленные для благой цели, он пустил по ветру. Целое состояние. И он не встал из-за стола, надеясь отыграться, словно больной гэмблингом игроман, зачарованный, заколдованный и совершенно безвольный.

Лусия уничтожала его бесконечными ругательными выражениями, но добила словом «чмо». После этого слова обездвиженный голова расползся подобно кляксе и уставился в одну точку. Первая часть плана Лусии была выполнена. В ее распоряжении появился гандикап времени для решения главного вопроса — перепрятать кубышку, чтоб ее не нашел муж. И она это сделала стремительно, пока он не опомнился. А потом взяла зачем-то шубу и направилась на выход.

Вот тут голова опомнился. Шок и растерянность сменила паника.

— Ты куда? — обреченно прокричал он вслед жене.

— Не смей меня удерживать! Или идти за мной! Сиди тут и не высовывайся. Буду исправлять твою дурость всеми доступными способами! — гордо заявила Лусия, поправив «бублик».

— Доступными? — забарабанила новая тревога.

— Попробую уговорить этих мужиков простить тебя, окаянного! — показательно выпустила очередную слезу Лусия.

— Не пущу! — завопил голова, вцепившись мертвой хваткой в шубу. Даже в таком состоянии в нем проснулась-таки обычная мужская ревность. Да, он на краю пропасти, но Лусию он никому не отдаст! — Не бросай меня! Не уходи! Я просто хотел отыграться! Прости!

— Я вернусь! — тянула она свою шубу, пытаясь снова вернуть голову в ступор глумлением. — Пусти, урод! Ты не мужчина, а несмышленое дитя. На что ты надеялся? Куда тебя понесло, забылся, не понял, что тебя все воспринимают за ничтожество?! А… Ты, может, надеялся на удачу. Так фортуна всегда обходила тебя стороной. И меня с тобой тоже! Связалась с неудачником. Фортуна ведь тоже не дура! Это мелкое божество, сощурившийся идол, видит достойных! Она тоже все это время смеялась над тобой, недоносок, ушлепок!!! Потому что ты не отвечаешь за свои слова, как подобает мужчине! Ты же сказал, что мы ненадолго. Что до одиннадцати вечера освободимся!!!

— Там же не было даже часов… — заплакал голова, постаравшись найти хоть что-то в свое оправдание.

— Посмотри на свое запястье, придурок! — уничтожала его жена. — Там их тоже не наблюдается. Ты видел, какие часы у настоящих мужчин. И мне ты подсунул вот эту дешевку. — Лусия сняла с левой руки часы и перестегнула их на правую руку. — Может, разжалоблю их. Предложу часы в невозвратный залог. И вот эту шубу — подарок на свадьбу от скупердяя… Да отцепись ты от нее наконец! — Лусия хотела его унизить. Но как можно было унизить уже растоптанное существо, которое не уважало само себя…

— Мне стыдно… — зарыдал голова, робко ответствуя доминирующему натиску Лусии. — Я себя уже опозорил, теперь ты не позорься. Этого я не могу допустить. Однозначно, я лучше повешусь. Может, лучше все вернем. Заживем с чистого листа?

— На, сволочь, забери свою шубу! — еще громче зарыдала Лусия. — Я от тебя ухожу! Вешайся! Ты все равно ни на что не способен, никчемное тупое животное, с болтающимся стручком вместо яиц! Наркоманы барахло из дома тянут, но по частям тянут, а ты за один раз все просрал, козлина!

Голова предпринял последнюю попытку удержать дома жену:

— Лусия!!! Я еще заработаю. Должность у меня. Вспомни, еще вчера мы как радовались. Ты не меньше меня! Планы строили!

— То было вчера! — прервала его рассвирепевшая супруга.

Уязвленный голова перешел на упреки:

— Ты только сильного меня почитаешь. А когда я у края пропасти, вместо поддержки кидаешь!

— Я спасти нас хочу! Недоумок! — заорала Лусия.

— Не нужно мне такое спасение! — завопил теперь и градоначальник, разрывая на себе вышиванку. — И город этот, и Украина без тебя не нужна! Останься! А то, когда все хорошо, ты рядом. А как посильнее и поглавнее кого увидишь, так хвостом виляешь! Улыбаешься во весь рот. Устал я! К праздной жизни привыкла! Тусила по кабакам, как молодая, когда мы в Днепре отсиживались. Думаешь, не рассказывали мне, как ты с подружками своими новыми, синими как баклажан, в ресторане на чужих коленях сидела.

— Ты меня еще попрекать будешь?! Как молодая! Я, по-твоему, старуха?! На себя посмотри, шарпей потный! На меня мужики когда смотрят, слюни текут! — в такт каждому своему слову она разбила всю посуду из серванта, в том числе хрустальную и фарфоровую. Осколки летели вместе с проклятиями. — Я не позволю вынести из этого дома ни гривны. Это мои деньги! За то, что я все это время терпела. Еще раз тебе говорю, мерзкое чудовище, я иду все исправить сама, без тебя, прокаженного. Не вмешивайся, только испортишь все. А так есть шанс!

После этих слов она взяла в охапку свою норковую шубу и отправилась в «Парадиз» в одиночку, без мужа. Городской голова остался дома, разбитый так же, как греческая фарфоровая ваза. На полу валялась разорванная мокрая вышиванка, прибавившая в весе за счет потовыделений. Голова, сбросивший на нервной почве килограмма три, думал о чем-то мрачном. Неужто Лусия могла что-то исправить… Когда голова встал с пола и вышел в пустой коридор, то обратил внимание на чучело головы сохатого. Рога лося зловеще вонзились в сознание. Дамокловым мечом нависла страшная догадка. Сегодня он потерял не сбережения, а жену. От этого городскому голове стало невыносимо больно…

— Она моет крыльцо… Шубой… она моет крыльцо своей шубой, ха-ха! — заливался смехом Гроб, когда увидел в окно своими глазами, что исполняла на улице вернувшаяся супруга восстановленного усилиями украинской армии градоначальника.

— Какого ч…? — не понял Ярый.

— Не знаю… — пожал плечами Гроб.

— Как же мне нравятся непредсказуемые славянки, — восхитился Уайт. — Пусть она войдет в дом и объяснит, что она этим хочет сказать. Как же вам повезло, что Украина так далека от цивилизации. Вы можете наслаждаться нетронутой красотой, экспрессией, стихией.

— Нетронутой?! Эко вы хватили! Мистер Уайт, это обычное женское коварство. Она таким образом давит на жалость и взывает к благородству. Спасает мужа. Вернее, их общие сбережения, — словно психолог и эксперт в вопросах семейного кодекса изложил Урбан свою версию действий возвратившейся без мужа Лусии.

— А благородством