Читать книгу - "Драконье Пламя: За Порталом - oR1gon"

ничего злого не нашли. Лишь качали головами, да упрекали. Позже даже пришли господа маги, все еще раз проверив. О них простые жители башен знали еще меньше, не считая рассказов своих соседей. А видели их за все время всего в паре башен.

Считалось, что башня, которую посещали чины выше воинов крови или, тем более, волшебники Цитадели, благословлена вниманием самого Первого Стража. Все знали, что маги из Цитадели, в отличии от недоучек со всего остального мира, настоящие, могучие чародеи. Они могли менять погоду, насылать дожди, землетрясения и огненные бури. В их власти было поднимать и опускать сами горы, создавать из ничего постройки. Каждый мальчишка грезил о том, чтобы присоединиться к ордену в качестве волшебника или воина, который будет повергать чудовищ, да помогать другим.

Не только дети хотели для себя такой судьбы, но и взрослые люди. Только они, в отличии от своих мечтательных отпрысков, смотрели на это под другим углом — прагматичным. Все, кто пришел к Цитадели, так или иначе бежали от прошлой, худой жизни. В ордене они видели уверенность, стабильность и защиту. Поступить на службу в орден означало обеспечить себе и семье сытую жизнь, а также дом в городе. Многим ветеранам, ополченцам и просто молодым, да сильным, было проще искать возможность именно у рекрутского пункта. Каждый видел там что-то свое. Одни шли, чтобы обеспечить семьи, другие потому, что не умели ничего другого, не видели для себя иной жизни, помимо солдатской. Кто поглупее стремились к славе и подвигам. И только совсем малая часть людей проходила отбор.

Обычным делом являлось, что желающие со всех соседних башен собирались вместе, дабы вместе проделать путь до Тренировочных Полей. Хотя орден организовывал “смотрины” каждый год, спустя две недели после сбора урожая, для чего всех добровольцев предлагалось свозить на железных повозках, люди отказывались. Последняя придумка совсем не прижилась, так как народ завел своеобразную традицию — весь путь проделывать пешком, как первые переселенцы. Тех же, кто решал поехать, за глаза называли нюнями, соплями, да рохлями, а после еще долго смеялись, если те возвращались. Некоторые мужики даже переставали с такими выпивать и здороваться.

Вот и Торак брел вдоль дороги, вместе с мужиками, неся за спиной котомку с едой. В любом другом месте, пройди подобная компания из чуть больше, чем сто голов, мимо деревни, то народ перепугался бы. На земле Цитадели их наоборот провожали с улыбками, подбадривали добрыми выкриками, делились водой или едой. Пускали переночевать. Да и выглядели они так, как не могли выглядеть в прежней жизни. Все одетые в опрятную, чистую новую одежду. Сами не чумазые. Постриженные и побритые. Глаза полны радости и уверенности в следующем дне, в сытом будущем. От того почти все были упитаны, на зависть другим, но не толстыми. Таких сразу отметали.

На новой земле не приходилось думать о голоде, так как неурожая не случалось. А даже и будь он, запасов в каждой башне хватало, чтобы пару лет протянуть, не работая в поле. Многие забыли, что значит мерзнуть долгими зимами, когда дрова закончились, а пойти за ними в лес — значит рисковать оказаться на виселице. Всех согревал волшебный огонь или магия, делающая башни теплыми в самую лютую зиму.

Сам Торак никак не ожидал, когда пришел к Цитадели, что все рассказы окажутся правдивыми. Его гнало горе, потеря семьи, жена с детьми погибли от хвори, и земли, с которой прогнал хозяин. Идти в любом случае было некуда, разве что податься в наем и работать за еду, как сделали в тот год многие.

Однако, уже в первые же два месяца, когда все вокруг перестало казаться сказкой или сном, Торак по-настоящему влюбился в свою новую жизнь. Жалел лишь об одном — что жена и сыновья остались без той же благодати. Впрочем, искать новую он не хотел, хотя выбрать было из кого.

Сразу же, как немного отъелся и освоился, он присоединился к общине, работая на ровне со всеми, как честный труженик. Тогда же попробовался на первых “смотринах”. Как ходил и на все последующие. Специально, чтобы точно попасть в набор, одним из первых присоединился к тренировкам с оружием. Но раз за разом терпел крах. От того начал использовать любые методы, от обычных поверий, до молитв, надеясь поймать удачу за хвост. Надежда было не сильна. Каждый раз его отвергали по одной причине — здоровье. Тело у почти отжившего свое мужчины было слишком слабо, чтобы выдержать испытание крови, как говорили в ордене.

— А правду мелют все-таки.

— Ты о чем, Митюк?

— Да сам погляди, Торак. Вон, сколько собралось, и все не наши. — мужик указал рукой в нужную сторону, к рекрутскому пункту, длинной каменной казарме перед Тренировочными Полями. — И чего им всем надо? — он плюнул в сторону, насупившись. — Половина точно из этих… авантюристов. Жадобы, будь им не ладно. Ничего, сами все поймут, когда их не возьмут. Нельзя отказывать в помощи, если можешь помочь! — Митюк наставительно поднял палец. — На этой проверке их сарай и сгорит, хе.

— И то верно. Ты тоже будь не таким злорадным, а то сам не пройдешь.

— Точно, спасибо, что осадил. Еще из-за этих не пройду отбор, точно возненавижу всех лютой злостью.

Торак только кивнул, быстро потеряв интерес к посторонним. Уже не раз ему доводилось видеть, как чужаки пытались вступить в орден, а потом получали крепкого пинка под гузно. Большинство из них приходило не чтобы стать частью благородного воинства, защитников и благодетелей, а с целью наживы. Они рассчитывали на большое жалование, почести и земельный надел. Иные хотели просто умыкнуть доспехи и оружие, либо были засланцами.

Всех их выводили перед другими добровольцами, озвучивали их помыслы и тайные надежды, цели, с которыми пришли, ставили пару синяков, да вышвыривали. Имена и лица таких старались запомнить, чтобы в будущем не иметь дел с ними. Их не пускали в башни сами жители, хотя Цитадели подобного никогда не требовала. Большим позором считалось поделиться с таким человеком едой, водой или кровом. А так как грамотность стала почти обязательной, почти все умели считать и писать, хотя бы немного. От того в каждой башне существовали списки “чумных”. Более того, на каждые “смотрины”, от каждой башни, ходил самый образованный, чтобы записывать новые имена и приметы.

«И как не поймут? Тут дурные помыслы за версту чуют, а во время проверки господин маг их может видеть. Никому лишнему не проскочить. А они прутся и прутся…» — мысли Торака