Читать книгу - "Бутлегер - Павел Барчук"

обоих мужчин, отступив на два шага, замерли по двое телохранителей. Это были не просто крепкие парни, а настоящие громилы с каменными, непроницаемыми лицами. Все четверо держали в руках оружие — новенькие пистолеты-пулеметы Томпсона с дисковыми магазинами. Стволы были направлены в пол, но пальцы лежали на спусковых скобах.

Забавный способ вести переговоры. Пожалуй, более логично было обеим сторонам прийти без оружия, но мужчины, похоже, думали иначе. Такое чувство, что телохранители выполняли роль некоего угрожающего фактора, создающего равновесие сил

— ...и не понимаю твоих колебаний, — продолжил беседу тот, что старше. Его голос был густым, как сироп. — Он — бык. Сильный и тупой. Он мыслит категориями вчерашнего дня. Он не видит будущего, которое строим мы. Он не видит, что это cosca (семья), а не лавка его зятя, где можно делать все, что взбредет в голову!

— Будущее – дело тонкое, — парировал молодой. Его голос звучал ровно, почти лениво, — Будущее легко спутать с миражом. Особенно когда ветер меняет направление. А Джо, он мне как padre (отец), понимаете?

— Padre?! — старший фыркнул, его бакенбарды затряслись, будто смеялись сами по себе, без участия хозяина. Дым сигары клубился прямо над его головой — Я говорю тебе о деле! Я говорю тебе о настоящей силе! О порядке! А ты мне про сентименты! Capisci? (Понимаешь?)

В этот момент один из телохранителей молодого, коренастый детина с туповатым лицом, от скуки или нервного напряжения, начал неосознанно приподнимать дуло своего «томми», наводя его куда-то в район стола. Молодой босс, не поворачивая головы и даже не меняя позы, рявкнул, прервав диалог:

— Майки, Madre’ Dio (матерь божья!) опусти ты уже ствол! Ты мне или синьору Маранцано ноги хочешь прострелить? Если ты случайно кого-нибудь подстрелишь, я сознательно тебя пристрелю, а если ты подстрелишь меня, я тебя прибью, твою мать. Мы же здесь ospiti invitati (приглашённые гости)! Мы разговариваем, а не воюем.

Стоило мне услышать имя, сердце ёкнуло и заколотилось так, что я начал опасаться, как бы этот стук не услышали в комнате. Маранцано...Так вот, кто этот буйвол. Тот самый новый мафиози, о котором рассказывал Фредо.

Майки, покраснел, виновато насупился, опустил ствол и тихо пробормотал:

– Mi scusi signor Lucano. (Извините сеньор Лучано)

Молодой босс покачал головой и с театральным вздохом снова обратился к собеседнику:

— Mamma mia, Сальваторе, прости этого осла. Он из Катании, там у них со скоростью мышления проблемы. Что-то ты говорил о порядке?

— Я говорил, что Джо Массерия – лишь первая преграда. Он живет в пошлом и не готов к будущему. — продолжил Маранцано, с явным неудовольствием. — Я предлагаю тебе, самому умному из... молодых, занять место моей правой руки. Золотые горы – не фигура речи. Это мое предложение. Но оно не вечно.

— Джо многому меня научил, – заметил молодой, и в его голосе я уловил легкое, едва заметное сомнение.

— Он научил тебя заливать кровью тротуар! – вспылил Маранцано. – А я научу заливать деньги на банковский счет! Подумай.

В этот момент где-то сверху скрипнула рама. Я инстинктивно отпрянул от окна, едва не кувыркнувшись с бочки, и глянул наверх.

Из окна второго этажа, облокотившись на подоконник, на меня смотрела та самая худая девушка с уставшими глазами. В её взгляде не было ни удивления, ни подозрения. Был лишь тупой, наркотический интерес, словно она наблюдала за странным, но не особо занимательным насекомым. Она медленно поднесла ко рту тонкую папиросу, затянулась и выпустила струйку дыма в мою сторону.

Мозг заработал с бешеной скоростью. Меня только что буквально поймали на месте преступления, причем поймала та, чье внимание привлечь было хуже некуда. Я стоял на бочке под окном, где два мафиозных босса решали судьбы города, а теперь за мной наблюдала девица, которая в любой момент могла что-нибудь сказать. Делать нечего – оставалось только наглеть еще больше.

Я изобразил самую дурацкую и виноватую улыбку, на какую был способен, подмигнул девушке и приложил палец к губам, делая вид, что подслушиваю из озорства, дабы потом похвастаться перед друзьями пикантными подробностями. Мол, там кто-то просто предается утехам и разврату, а я тут скромно собираю сплетни. Вот такой я извращенец.

Девушка заторможенно, словно в замедленной съемке, кивнула. Это был мой сигнал к отступлению. Я сполз с бочки так быстро, как только мог, стараясь опять не издавать вообще никаких звуков. Каждую мышцу ломило от ожидания окрика. Но моя комедия для девицы с верхнего этажа, похоже, сработала. Или второй вариант – она настолько была погружена в состояние кайфа, что плохо соображала.

Я отряхнулся, сделал вид, что так и надо, ничего из ряда вон выходящего не происходит, а затем быстрым шагом, стараясь не переходить на бег, двинулся прочь. В тот момент, я даже близко не представлял, к чему приведет вся эта ситуация.

Глава одиннадцатая: Маховик раскручивается

Я обошел здание и шустро вернулся к парадному входу «Версаля». Как оказалось, меня там уже поджидал Патрик. Видок у него был, конечно... Словно он только что выскочил из прачечной после двенадцатичасовой смены или прямиком из адского пекла — взъерошенный, потный, с пылающими щеками, с абсолютно потерянным взглядом.

Ирландец нервно теребил подол своей куртки и не смотрел мне в глаза. Рубашка его частично была заправлена в брюки, а частично выпущена наружу, будто Патрику пришлось натягивать штаны на бегу. Впрочем, не удивлюсь, если так оно и было.

— Ну что, герой-любовник? — не удержался я от едкого комментария, подходя ближе. — Подарил мадам Матильде несколько незабываемых минут? Я уж начал волноваться, что тебя придётся буквально вырывать из жадных рук этой дамочки. Горячая штучка, несмотря на годы.

Патрик нервно сглотнул, его лицо после моих слов не просто покраснело еще больше, оно стало пунцовым. Я даже запереживал, как бы у него кровоизлияние в мозг не произошло от таких напряжений.

— Она... она сумасшедшая... — прошептал Патрик, озираясь по сторонам, словно боялся, что хозяйка борделя вот-вот выскочит на улицу, схватит его и снова утащит в спальню. — Я еле вырвался. Она... Господи, Джонни, она говорила такие вещи... и делала... Я думал, с ума сойду. Разве можно... А потом этими губами...

Я хлопнул друга по плечу, с трудом сдерживая смех. Ну его к черту, а то еще обидится. Но вообще, если честно, воображение рисовало весьма забавную картину: