Читать книгу - "Сага о Головастике. Уроки инопланетного мастерства - Александр Нерей"

— Тише ты. Антилопу разбудишь. Мне же много не надо. Для деда намою, так и быть, — шикнул я на мир и приступил к омовению разноцветных и разнокалиберных плодов.

«Тоже не то. Не та концентрация. Стоп! Возьми новое яблоко. Лови! — швырнула в меня Семалия ещё один плод, валявшийся под ногами. — Просто намочи его водой. Вот так. Не окунай. Капни другой рукой. Во! Оно самое!.. Получается, но как?!

…Ой, мамочка родимая! Что же это в свете твоём происходит? Не отвлекайся! В ладошку накапай с яблочка. А теперь раздваивать будем. Не совсем живая, но для животины сойдёт. Валяй свою первую присказку. Должно теперь получиться. И ведро лови! Сюда капать будем».

Семалия чему-то очень обрадовалась и начала манипулировать мною, как марионеткой. Подобрала яблочко, обрызгала его моими руками и своей минералкой, а потом второе ведёрко опорожнила от фруктов и придвинула мне под ноги.

— Разделяю минеральную водицу на живую и ту, что для питья не годится? Это не совсем то. Если все капли живые, тогда давай их приумножим, — предложил я.

«Они не совсем живые получились. В них другая сила. Сила созидания. Новая и невиданная. Яблочная какая-то. Я потом у мамки узнаю. Какая-то материнская и всё на свете преображающая. А у нас, как раз тёлочка… Или девочка развалилась посреди двора. Ой-ёй! Сейчас натворим дел. Ой, натворим!..»

— В крайнем случае, выселите меня из своей галактики, — недопонял я, о каких таких девичьих, да ещё и яблочных, силах запела рыжая помощница. — Ладно. Удваиваем. Только не хватай за руки. Я сам. По моему прошению, по мирному соглашению, приумножаю природную силу, чтобы лечить антилопу-кобылу!

Лёгкими движениями рук я срастил кулаки, потряс пол минуты, а потом раздёрнул. Пара небольших струек излилась из кулачков и стекла в порожнее ведро.

— Не удвоила, а удесятерила? Повторяем?

«Повторяем», — согласилась Семалия, и я ещё несколько раз приумножил.

После того, как донышко ведра покрылось неизвестной животворной жидкостью, рыжеволосая помощница перевернула его содержимое в ведро с минералкой и скомандовала: «А теперь брысь отсюда! Зрелище не для мальчиков будет. Подрастёшь – поймёшь».

— Бегу я уже! Бегу, — отозвался Павел из хаты и пулей вылетел во двор.

Антилопа глубоко и по-человечески вздохнула, а потом отворила ничего не соображавшие коровьи глазки. Я замешкался и получил пинок от Семалии, после которого поторопился удалиться в укрытие.

— Пенку!.. Пенку с ухи сними, — прокряхтел мне Павел и начал готовиться к неведомой процедуре исцеления.

Пришлось шагать в натопленную хату с кастрюлей ухи и сковородкой с утиными запчастями под крышкой. Что там дед и Семалия вытворяли с антилопой, я не знал и знать не хотел. Мне хватило того, что слышал со двора, пока потел над дедовой печуркой.

— Пей, зараза!.. Не брыкайся! — причитал дедуля и гремел ведром с волшебной водой. — Так-то лучше. Помычи-помычи. Полегчает…

Далее раздался нечленораздельный лепет самой раненной лошадки, в котором послышалась звериная благодарность, похожая на довольное рычание кота Мурзика. Вот только этот котик был размером с лошадку и не менее центнера весом.

— Всё… Всё! Спи! Спи, рогатая. Чудо-юдо кудлатая, — приказал дед исцеляемой, а дальше всё ненадолго затихло. — Что?.. Развязать?.. Вот так сразу? Дай хоть хлопцу с ней проститься. Ничего страшного. Ну, обделалась. Навоз в хозяйстве сгодится. Не зазнается. Кого-кого пригласишь? А зачем?.. Только на пробу. На пробу, я сказал! Нечего мне тут поликлинику… Понял. Ясно. Вижу…

Эй, антихрист. Иди сюда, ирод. Или таки ветеринар? Посмотри, что сделал с конякой рогатой. Гы-гы, га-га, гы-гы. У ней нема ногы, — вроде как, пригласил меня дед выйти во двор.

— Отправляйте без меня. Не хочу вашим… Её помётом аппетит портить, — ответил я, засомневавшись в целесообразности прощаний с исцелённым чудищем, да ещё и девочкой.

— Как хочешь. Бывай! Быстрее нас забывай. Кудлатый дикобраз, — простился с антилопой Павел и закряхтел, наверное, убирая со двора её пахучую благодарность.

Покончив с готовкой, мы до отвала перекусили вкуснейшей ухой из рыбьих голов и жареной дичью. Наш пир был в завершавшей стадии, когда в калитку Павла постучали.

— Хозяева! — невесело крикнула какая-то тётенька, а Павел, усердно закивав бородой, вышел из-за стола.

— Заходите. Минутку, и он будет готов, — пригласил Павел свою знакомую и вышел к ней навстречу.

«Александр, это к тебе. На испытание», — доложила мне Семалия, а я чуть не подавился жареным крылышком.

— Не понял. Ещё одна кобыла? Или тёлка? Кого там тётенька привела? Свинью? — очумел от неожиданности. — Айболита из меня не получится. Никак не получится. Не дам над собой измываться.

«Зажмурься, Васильевич. Возьми яблочко. Просто, приложишь его к животу одной овечки. Ничего не услышишь. Обещаю. Не пикнет. Удалится сразу же после процедуры. Сделай для меня. Одну историю проверить нужно. Вернее, легенду. Готов?» — заинтриговала меня Семалия.

— Готов. Так мне выходить во двор? Или можно прямо тут… Ладно. С вашими коровами и овцами лучше во дворе дело иметь. Чревато навозной благодарностью, — перестал я умничать и, подхватив парившее посреди хаты яблочко, зажмурился и вышагнул из двери навстречу овечке.

«Остановись и вытяни руку с яблоком. Повыше. Она её на руках держит. Пониже. Так держи. Она в материю завёрнута. Не испугайся. Держи!» — дирижировала мной женщина-мир.

Я послушно выполнил пожелания Семалии и вытянул руку с яблоком вперёд. Через секунду в неё упёрлось что-то дёргавшееся, а ещё через мгновение овечка вырвалась из рук хозяйки и прыгнула наземь.

По крайней мере, я так расценил то небольшое сотрясение земли у себя под ногами, после которого меня развернули, и я пошагал обратно в хату, чтобы продолжить борьбу с утиными крылышками.

— Изверг. Как есть изверг. Такое непотребство с дамами вытворять! — изумлялся чему-то Павел, убирая со стола посуду.

— Её баран? — решил я навести справки, какой такой изверг покалечил бедную овечку.

— Какой ещё баран?.. Ах, этот. Он теперь счастлив будет. Ей-ей. Как новенькая вернётся. Столько ягнят насакманит – в подол не поместятся. Ха-ха-ха! Бу-га-га! — рассмеялся чему-то Павел, а я, грустно отмахнувшись от его невразумительных словечек, задумался о своём ближайшем будущем.

Девятимирье

«Что же делать? Куда податься? Может, по-быстрому ознакомить Павла со всеми его соседями, да и в путь?