Читать книгу - "Новая прошивка императора II - Николай Бутримовский"

— Верный друг Дима? — Моё лицо помимо воли скривилось. — И в чём же его верность? Быть может, он донёс мне на отца-заговорщика?

— Что? Ники, да что же такое говоришь? Ну какой из Сергея заговорщик? Он просто переживал от последних событий, прошу тебя…

— Конечно, он переживал, в этом у меня сомнений нет… Ладно, Мама́, я готов проявить милосердие. Но…

— Спасибо, Ники, — Мария Фёдоровна театрально взмахнула руками.

— Подожди… Я отменяю конфискацию имущества, но… Опала с Сергея Дмитриевича, и всех Шереметевых не снята. Они должны удалиться из столиц в своё имение. Дмитрий имеет право их покидать по делам, но я рекомендую не злоупотреблять этим. На этом пока всё. По всем остальным — изменений приговоров не будет. Кое-кто решил, что мои реформы — суть либерализм и слабость! Но это далеко не так, Мама́… Хватит споров, если Шереметевы хотят прощения, то пусть постараются его заслужить!

Вечером я сидел на террасе и под коньяк наслаждался августовским крымским закатом… Лёгкие закуски и кипа газет, которые я не успел просмотреть за день — слишком много было кипиша и споров с Романовыми. Судя по газетам, Россия продолжала побулькивать, впрочем, мне это было знакомо по далёкой юности — старшие родственники рассказывали о начале 90-х годов, тогда тоже с газет и ТВ были сняты все тормоза…

Впрочем, читать прессу было весело — ещё не искушённые свободой газетчики часто писали всякую наивную дичь. Попадались самые разные мнения — от экстремистско-революционных до крайне промонархических, и всё это обильно сдабривалось множеством мистических соусов.

Аликс всё это время сидела рядом и всё больше помалкивала, обиженно косясь… Очевидно, продолжала подозревать, но я не «тот Ники» и не имел к ней привязанности. А посему мне было наплевать на все эти ужимки. Накинув очередную рюмку, взглянул на неё и вытащил из кипы новую газету, на этот раз мне попалось какое-то местное издание и статья моего явного сторонника. Некий А. Т. Витовт писал:

Хорошее дело намерен начать его Величество в плане развития Отечественного производства во всех областях. Надо искать по всей России новых Кулибиных, Ползуновых и Ломоносовых. Они нам очень нужны…[66]

— Пять к пяти, на этом можно чтение газет прекратить, — сказал я Аликс.

— О чём ты говоришь, милый? — «супруга» произнесла это таким наивным, «чистым» тоном «хорошей девочки», и стало ясно, что она пытается меня «вернуть».

«Ну а что ей остаётся?.. Все прошлые императоры вообще не парились за супружескую верность. Ники хотя бы в этом проявил верность-благородность…»

— Я о газетах, моё солнышко. Пять публикаций критических, меня ругают и склоняют на все лады, кое-где даже на грани приличия, а пять статей, наоборот, верноподданнические.

— Ох, Ники, ты разрешил всем этим щелкопёрам писать такое… До сих пор не могу понять…

— А разве на твоей родине нет подобной свободы? Мы всего лишь следем лучшим примерам западных держав.

— В Англии такой нет, — решительно отрезала Аликс. — Здесь все словно с цепи сорвались. Неужели ты не видишь?

— Вижу, но это не навсегда. Пройдёт время, два-три года, не более. Выработаются новые правила игры и всё станет таким же цивилизованным, как и в Англии. Вот увидишь…

— Дай-то Бог, милый…

Ночью не снились августейшие вампиры, и это меня сильно обрадовало утром… Две летних недели закончились быстро…

И хотя я был на некотором расслабоне, но не прекращал работать с самыми разнообразными документами. Благо телеграф и курьеры доставляли переписку бесперебойно. Через шесть дней мне удалось протолкнуть через удалённый Госсовет закон об имперском земельном управлении. Верный своему плану непрестанного поддержания определённый градус политического смятения в обществе, я ввёл полную земскую выборность губернаторов.

В течение следующих 1897–1898 годов все губернии должны были перейти на новые демократические принципы. Шаг с одной стороны, был рискованным и мог вызвать нешуточное возмущение в обществе, но с другой… У меня были заготовлены аргументы. По команде «апорт» целый пул прикормленных газетчиков бросился промывать мозги подданным империи, почему это хорошо, и почему именно выборные губернаторы и есть самое настоящее народоправие. А затем следующая партия наёмных писак набросилась на первую, утверждая, что выборные губернаторы суть вселенское зло и сосредоточие коррупции и прочего воровства…

Россия вновь начала слегка закипать, крышка стучала, выпуская излишний пар. Сторонники разных политических платформ сцепились друг с другом на страницах газет, на время полностью забыв про своего государя!

Ну а я решал очередную кадровую проблему — глава С. Е. И. В. Имперской администрации Воронцов-Дашков ещё месяц назад попросил отставки — не выдержал старый конь новых порядков. Да и у меня, честно говоря, начали к нему появляться вопросы: породистый имперский аристократ откровенно не тянул решения необходимых мне задач. Вот и пришлось мне искать замену…

Подходящая кандидатура нашлась, как водится, случайно. Сначала у меня были мысли подобрать чисто техническую фигуру экономиста-практика. Ведь по задумке, моя администрация, кроме всего прочего, должна была стать своего рода частной, отделённой от государства, корпорацией. Очень уж много предприятий планировалось финансировать из личных средств Ники. И я даже начал искать подходящего человека, затребовав целую кучу экономических изданий, надеясь отобрать кандидатуру среди их авторов.

Но всё решилось иначе.

Учреждение выборных земских губернаторств, потребовало создания механизмов контроля — и я снова обратился к опыту будущего, позаимствовав идею федеральных округов, но обозвав их на соответствующий духу времени манер.

Одновременно с переходом губерний на выборное начало, в империи также постепенно вводилось новое территориальное деление.

Во-первых, я решил сразу, не откладывая разобраться с окрестностями столицы, чтобы подстраховаться в территориальных вопросах на случай возможных неурядиц будущего. Создавался Особый Санкт-Петербургский Военный Округ, административное управление которым поручалось военному генерал-губернатору. В округ, кроме бывшей Санкт-Петербургской губернии, должны были войти Везенбергский уезд Эстляндской губернии[67], Олонецкая губерния[68] и отторгаемая от Великого княжества Финляндского Выборгская губерния[69]. Все старые и новые, входящие в столичный округ, территории назывались областями, и там вводилось локальное выборное управление.

Во-вторых, почти вся остальная Россия делилась на большие генерал-губернаторские округа: огромный, но полупустой Северо-Европейский, от Шпицбергена и Колы до полярного Урала, с центром в Архангельске; Прибалтийский округ, включавший для разбавления остзейцев Псковскую и Новгородскую губернии[70]; Западный округ, который включал белорусские земли, Литву, смоленщину и часть бывшей правобережной Украины; а также Центральный, Юго-Западный, Новороссийский, Волжско-Камский, огромные по площади Петропавловский,