Читать книгу - "Драконье Пламя: За Порталом - oR1gon"

Подняв глаза к фигуре Вестника Войны, стоявшего на возвышении в отдалении, Камила раздосадовано выдохнула. Усталости она не испытывала совсем, а вот любопытство — больших количествах. Ей было интересно узнать, как кровь Первого Стража изменила остальных. Пример воеводы, единственного пока видимого ей младшего стража, внушал.

Грамдар, будучи драконидом, в отличии от гвардейцев мрачной чешуи, крыльев не имел. Чешуя его носила серый цвет. Да и ростом с шириной плеч он уступал своим сородичам. Однако, то было до погружения в сон. Пред ними он предстал уже другим. Ростом под четыре метра, обладающим внушительной парой крыльев. Выросли рога, голову покрыли острые наросты. Чешуя сменила цвет на угольно-черную. А глаза горели золотом.

Внешние изменения затронули и саму девушку. Смотря в зеркало после пробуждения, она не могла поверить увиденному. Не знала, плакать ей или радоваться. Чешуя, ранее почти незаметная, располагавшаяся только под глазами, разрослась по всему лбу и щекам, затронув в том числе остальное тело. Черная, дымчатая. Ее было не так много, чтобы полностью покрыть кожу, но достаточно, чтобы это считалось уродством. Слишком она выделялась. Глаза, подобно воеводе, тоже стали насыщенно золотыми. Уши заострились на эльфийский манер. Во рту немного удлинились клыки, вызывая неудобство.

«Я бы с большим удовольствием проверила себя в бою уже сегодня» — внутренне сетовала сестра ордена. — «Хочется понять, каких тварей теперь мы способны убивать. Впрочем, теперь число боевых задач для нас обязано увеличиться. Как знать, может даже на драконов с собой начнут брать… Было бы здорово»

…

Стоя на излюбленной террасе вот уже десятый час к ряду, Алгалон застыл подобно статуе, сжимая копье. Он прислушивался к отголоскам мыслей своих воинов, находя, в основном, печаль и мрачную решимость. Часто ему приходилось слышать, как они давали сами себе обеты не снимать брони при посторонних.

Тяжелее всех трансформацию переживали мастера клинка и пепельная гвардия. В них входили люди и эльфы, дороже прочих державшиеся за свою внешность, за самих себя, за все, что отделяло их от драконов. В отличии от дварфов, они не пришли в Цитадель одним кланом, а присоединялись разрозненно, будучи беженцами или ищущими мести. Сближение с врагом не добавляло им счастья, но заставляло с подозрением относиться к каждой своей мысли. Многие, уже сейчас, задумывались о поиске способов, которые помогли бы им держать свой ум в узде. А это еще более плотные тренировки, неусыпный самоконтроль, и медитации. Жизнь в полном запрете и отказе почти от всего, ограждение самих себя от любых соблазнов.

Незавидная участь.

Чего было у них не отнять, так это боевого духа.

Всадники на вивернах, тоже выходцы из людей и эльфов, отнеслись к изменения проще всего. Они питали надежду, что так смогут лучше контролировать и воспитывать своих виверн. Впрочем, к ним и шли те, кто питал слабость к животным. Для них виверны со временем становились не хуже всех остальных.

Воины крови, наоборот, испытывали сплошную радость. Старики, служившие в новобранцах десятки лет, уже видели, как, наконец, поднимаются выше, как принимают участие в более значимых сражениях. Как вместе с лучшими ходят на Охоту. Совсем недавние, прошедшие набор не позднее двадцати лет назад, пытались понять, какими перспективами им грозя изменения. Жаждали понять свои границы, сию минуту рвались в бой с теми чудовищами, которые еще совсем недавно были им не по зубам.

Дварфы же… обладали особой точкой зрения. Каста воинов и те, кто к ним присоединялся, отличались от всех прочих ярко выраженной жертвенностью. С тех времен, когда им доводилось выступать в походы на самых опасных чудовищ Муспельхейма, в воины шли редкие храбрецы и настоящие защитники. Им плевать было на свое тело, на то, что с ним происходит и как оно меняется. Единственное, что имело значение — защита клана. А после заключения союза, и Цитадели.

Маги просто немедленно отправились проверять, насколько крутой скачек совершила их магическая сила, как изменения повлияли на те или иные возможности. Укрепление тела их волновало мало. Интереса в той стезе у них не лежало совсем.

Отслеживание чужих реакций и мыслей давало неожиданный результат. Помимо понимания, чем дышат и как мыслят члены ордена, это приносило спокойствие. Вернее, растворяло собственные мысли в чужих. Становилось проще игнорировать ярость и гнев, получалось отгородиться от них за стеной чужих голосов.

Владыке Цитадели уже откровенно не доставало контроля, последние крупицы терпения просачивались сквозь пальцы, как песок. Но, пока Тиамат спала, он не мог свершить то, о чем мечтал с момента возвращения, после победы над наару. Любые радости жизни стали недоступны. Любые напитки, еда и сон остались где-то там, позади. Невозможность откатить Первую Форму, Чешую, не давала снять шлем, доспехи. Глаза не смыкались.

Однако, как бы ни хотелось, торопиться было нельзя. Да, большая часть подготовки завершена. Те проекты, что еще исполнялись, предназначались для борьбы с Пылающим Легионом, они не требовались при натиске на Древних Богов. Сейчас же время требовалось войску. Братья ордена нуждались в тренировках, которые помогут им понять себя. Вестнику Войны требовалось понять братьев, оценить их. Замкнутый круг, до разрыва которого, не следовало покидать Цитадель. Подобное грозило ошибками и проблемами. Как минимум необходимо было переделать текущие доспехи почти для всего ордена. Изменения роста или ширины плеч задело почти всех.

Помимо того, ядро военной силы, младшие стражи, больше всех получили от Золотой Крови, так как смогли выпить по целой капле. Они не просто столкнулись с приростом в физических или магических характеристиках, они стали другими. Алгалон это понимал, как никто другой. Возможность видеть и чувствовать их внутренний огонь, лучше всего прочего показывала, насколько глубоки изменения. Настолько глубоки, что весь затронувший их процесс впору назвать перерождением.

…

Рейнхарт телепортировался подальше от Цитадели, чтобы побыть в уединении. Не хотел, чтобы другие видели его сейчас. А все дело в том, что внешне он совсем не изменился, в то время как остальные, испытывали потрясения. Однако, не только в том таилась вся проблема. Он чувствовал в себе огромную мощь, распиравшую изнутри. Человеческое тело было не способно совладать с ней, вынести ее, потому она оставалась где-то внутри, сокрытая.

Даже поведение меча изменилось. Он постоянно делился какими-то странными посылами, на уровне чувств и эмоций, но полностью отличных от всего, к чему привык сенешаль. И сейчас, стоя посреди глухого леса, он новым взглядом смотрел на клинок. А все дело в том, что он впервые… принял его. По-настоящему признал,