Читать книгу - "Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир"

Круксу? Капитану Агламене? Исковерканным пратетушкам? Богу? Ианте? Следует ли тебе спланировать свои похороны, оставив Мерсиморн с ее якобы экономными двадцатью четырьмя минутами далеко позади? Когда-то ты попросила бы отправить твое тело в твой Дом, чтобы его похоронили в Анастасиевом монументе. Тело последней из рода хранителей Гробницы. Но, возможно, даже твоя пустая оболочка может привлечь призрака планеты. Нет, твое тело не сможет вернуться домой. Ты решила написать: «Выбросите меня из шлюза», но, к счастью, детская жалость к себе немного отступила, и ты не стала себя утруждать.

Единственным плюсом тех последних дней было преимущество фехтовальщика с тысячей шрамов: еще один ничего бы не изменил. Тебя почти ничего уже не удивляло и почти ничего не тревожило. Но в предпоследний вечер перед появлением Зверя Воскрешения ты уронила перчатку с кровати, тебе пришлось нагнуться и достать ее. И далеко под кроватью, в темноте, там, где ты когда-то лежала, ожидая святого долга, валялся неподвижный труп: пропавшее тело Цитеры.

Ты довольно долго пролежала на полу у кровати. Ты не чувствовала никакой чужой танергии, не чувствовала ни следа враждебных теорем. Она лежала под кроватью, неподвижная, пыльная, пустая. Ты протянула руку, чтобы коснуться ее, и ощутила вездесущую магию бога, сделавшего ее нетленной, горячий лимонный запах божественной некромантии, вломившийся в твои ноздри. А она лежала, как брошенная кукла.

– Вставай, я тебя вижу, – на всякий случай сказала ты, но этот приказ ее почему-то не поднял.

Ты не стала думать, как тело прошло сквозь твои заклинания, которые ты послушно освежала кровью каждый вечер. Ты осмотрела тело, толстыми костяными зажимами прижала мертвые лодыжки и мертвые запястья к полу, а потом прошла по коридору и поскреблась в дверь Ианты:

– Нонагесимус, что ты…

Ты не дала ей закончить предложение. Просто схватила за холодную золотую руку и потянула в свою комнату.

Она не сопротивлялась и ничего не говорила, даже грубостей. Она слишком сильно удивилась. Ианта подняла брови, когда ты ткнула пальцем под кровать, но все-таки подобрала подол ночной рубашки и опустилась на пол, чтобы заглянуть в пространство между матрасом и полом.

– И что я должна увидеть? – спросила она после паузы.

На короткое мгновение тебя охватила дикая паника. Но когда ты плюхнулась на пол, труп ликтора по-прежнему валялся на полу, мертвый, недвижимый, прихваченный костяными браслетами.

– Да вот же, – сказала ты.

Она не ответила.

– Труп, Тридентариус. Труп Цитеры. Прямо у меня под кроватью.

Она не ответила. Ты бессмысленно затарахтела:

– На спине, руки прижаты к бокам, ноги разведены примерно на тридцать градусов…

Ианта села и смахнула пыль с коленней. Посмотрела на тебя – в приглушенном свете ты не разобрала выражение ее лица, но говорила она осторожно.

– Я ничего не вижу, Харрохак.

Ты уставилась на нее. Принцесса Иды опустила глаза, потом посмотрела вбок, потом снова на тебя, как будто ей было тяжело. Ты осознала, что ей стыдно.

– Ты вообще спала? – осторожно спросила она.

– Тридентариус, труп в трех футах от нас.

– Я не стану тебя винить, если ты ответишь, что нет. У меня сейчас со сном красоты тоже не получается.

– Потрогай его. Залезь туда. – Она не шевельнулась. – Потрогай!

Ианта молча встала, и длинный подол ночной рубашки – великолепной, отделанной кружевом, сшитой из канареечно-желтого шелка и делающей Ианту похожей на очень официальный лимон – зашуршал у ее ног.

– Я пойду спать, – сказала она.

Несмотря на слои омертвевших шрамов, покрывавших твою душу, она все же осталась достаточно уязвимой, чтобы ты попросила:

– Ианта, бога ради, имей милосердие.

Она замерла на пороге. Ярко-желтая ткань делала ее волосы почти белыми, а кожу вообще лишала цвета.

– Спокойной ночи, Харрохак, – беззаботно сказала она и ушла.

Ты посмотрела на дверь. Посмотрела под кровать. Подошла к раковине и включила воду. Плеснула в лицо ледяной воды. Сделала пять глубоких вдохов и пять выдохов, закрыла глаза, потом поморгала. Потом пошла и снова заглянула под кровать.

Цитеры там не было. Из пола торчали костяные кандалы. Ты оставила ее минуты на три максимум. Ни одно заклинание не сработало. Ты обыскала всю комнату, но тела не было.

Ты легла и, если бы смогла, то горько бы заплакала, мечтая об облегчении. Но плакать ты не могла, и облегчение не наступило.

* * *

В последний день святой долга последний раз попытался убить тебя.

Ты вышла из жилого атриума и ненадолго остановилась у входа в склеп, где больше не лежало тело Цитеры. Может быть, в надежде, что она воплотится под твоим взглядом и перепишет реальность. Когда этого почему-то не случилось, ты пошла дальше, надеясь найти какие-нибудь остатки еды и вяло погрызть их прямо в кухне.

Ортус напал из ниоткуда, обрушился на тебя как божественный гнев. Он ударил тебя, как только ты вышла в коридор, впечатал тебя в стену с громким треском, преждевременно оборвав длительное посмертие украшенного черным жемчугом скелета, который стоял у стены с огромным снопом черной травы в руках. Ты автоматически зарастила трещины в носовых костях и отбросила Ортуса, превратив сломанный монумент в пучок мощных ладоней, растущих из одного сустава. Ликтор ударился о противоположную стену, а ты отступила дальше в коридор, оставляя за собой слабый кровавый свет и прикидывая расстояние между собой и его копьем.

– Обнажи клинок, – гавкнул он.

Ты немедленно потянулась к облаченному в кость мечу, который таскала за спиной.

– Рапиру, – сказал он с отвращением, и ты удивленно посмотрела на него. Он держал в левой руке копье, наконечник которого походил на обещание смерти, а в правой – простую рапиру с алой лентой на рукояти. Древний погребальный букет валялся у него под ногами. Последнюю неделю или около того Ортус перестал брить голову, и его костлявый череп порос ржаво-рыжей щетиной, похожей на лужу застывшей крови.

– Нет смысла меня убивать, – сказала ты и поразилась легкости своего вывода.

Святой долга тебе не ответил. Он стоял, бесстрастно глядя тебе в лицо, а ты продолжала:

– Зверь Воскрешения будет здесь через несколько часов. Я умру. Но ты зачем-то хочешь убить меня сейчас.

Он не отвечал.

– Ты же не снимаешь с себя ответственности. Или ты убиваешь меня ради забавы, что сомнительно, или от злости – не понимаю, зачем тебе на меня злиться – или из соображений личной выгоды.

Ортус снова посмотрел на тебя. Потом сунул рапиру в ножны и перевернул копье острием к потолку.

– Ты ошибаешься, – сказал он.

– И в чем же?

– Ты – моя ответственность.

– Расскажи.

Ты думала, что он не ответит.