Читать книгу - "Рулевой. Книга 2. Испытание водой - Август Туманов"

невнятное бурчание и приглушённый смех. Наверное, явление начальника никого не впечатлило. — Что ржёте! Журнал учёта административных происшествий давай. Что там сегодня? Почему пусто? Чья недоработка? Знаю, что не твоя, Семёнов. Книгу учёта задержанных давай. Следующие пару минут слышалось только листание страниц и сопение.— Вот этот сейчас там сидит, Каримов который? А почему тихо? Пойди проверь, Исаев, он там живой? Может сбежал уже через решётку в окне? А что ты лыбишься? Вы же у него зеркало изъяли?— Да не было у него никакого зеркала.— Не было? Это хорошо. Повезло вам, значит.— В чем везение, товарищ начальник? — с интересом спросил голос невидимого мне Семёнова.— Эх, Семёнов, Семёнов. Вроде бы опытный дежурный, а руку на пульсе не держишь! А где ты её держишь, Семёнов? Надеюсь, строго поверх одеяла?— Что-то у вас сегодня, товарищ начальник штаба, юмор какой-то невыпуклый.— Ага, ты что ли, Семёнов, меня рельефному юмору учить будешь? Ты где учился — в полицейском колледже или в цирковом ПТУ на клоуна? Надо пойти, в твоём деле уточнить. Ну ладно, не смотри на меня так. Ты же ту квартиру шумную на Балтийской помнишь, где баба с ребёнком жила? По три вызова на неделю туда было раньше.

— Ну да. Сам даже когда-то на выезде был — на шум и крики соседи заявляли. Что теперь?

— Новый квартирант заехал. Две недели назад. Всё сначала было нормально. Но потом началось.

— Ага. Стандарт: вписка, потоп, тараканы?

— Ну было немного, не до большого. Жаловался на зеркало.

— Какой оригинал! И что с ним? Запылилось?

— Он говорил участковому, что отражение в зеркале — не его. Сначала чуть отставало. Ну, как задержка на вебкамере. Миг-два.

— Может, освещение?

— Он тоже так думал. А потом — оно начало опережать.

— Чего?

— Опережать. Он тянет руку, например, к стакану, как ты, Исаев в каждый свой выходной — а в зеркале оно уже его держит. Он встал — а отражение уже пошло. Говорит: как будто кто-то другой уже всё решил за него, но изнутри.

— Да ну…

— Он пробовал игнорировать. Занавеску повесил. Но всё равно — чувствовал взгляд. Как будто зеркало запоминает, даже если не смотришь.

— И что с ним стало?

— Ночью услышал смех. Из ванной. Подошёл — зеркало было запотевшее. На нём было написано пальцем: «Уже не ты».

— Чёртовщина какая-то... Он не прибухивал? Может на веществах сидел?

— Дальше слушай, Семёнов! Он свалил. Вещи бросил. Дверь открыл — а в подъезде женщина стоит. В точности как та из зеркала. Та же поза. Но лицо… как будто какое-то слишком правильное. И смотрела так, как будто они знакомы.

— Ну так она что, на него напала? Люблю женское насилие!

— Это потому, что ты подкаблучник, Семёнов. Нет. Просто смотрела. И исчезла. А в квартире потом нашли второе зеркало, которого раньше не было. Внутри — только она. Стоит. Ждёт.

— И что теперь?

— У арендатора крышу сорвало окончательно. Соседи успели у окна поймать — активно наружу собирался с пятнадцатого этажа. Вызвали кого надо. Увезли куда положено, а там привязали, потому как неожиданно буйный. Никакие пилюльки не помогают, даже максимально тяжёлые. Квартиру опечатали, потому что хозяев не нашли. Ну они как бы есть — всё оформлено как надо, но найти не можем. Но я вас шутников знаю — с проверкой туда никого не посылать, понятно? Не надо никому на это смотреть, слышишь?

— Эх, товарищ начальник, любите вы к концу своего рабочего дня страху нагнать!— А доказуха есть какая-нибудь? Кроме зеркала? — спросил второй голос.

— Ну как сказать. Участковый оттуда, который описывал происшествие, сильно загрустил после этого и на стакан плотно присел. На службу забил. Всё идёт к тому, что увольнять будут по статье. А ведь до пенсии год мужику оставался! Жена ушла — невозможен, говорит, в общении стал. А ещё — у того болезного психа последнее сообщение в телефоне — его имя, написанное вверх ногами и наоборот.

— Вот вы навертели, товарищ начальник!.

— Поаккуратнее с зеркалами, Семёнов. Они, возможно, не для тебя. Они могут оказаться для кого-то, кто с другой стороны.

— Как же теперь мне бриться, товарищ начальник? После ваших страшилок-то?— Наощупь, Семёнов. Хороший полицейский должен обладать фотографической памятью. Да, я чего приходил-то? Совсем меня заболтали! Этого вашего Каримова — если он ещё тут — ведите к Максимову. Сейчас он его красиво колоть будет за убийство.

Не то, чтобы я не был морально к этому готов, но всё равно сердце пропустило в груди один удар. Снаружи зашаркали ноги, захлопали двери и послышались удаляющиеся голоса. Кто-то загремел, судя по звуку, связкой ключей. — Каримов, ты ещё там? Давай на выход. Судя по голосу, это был тот самый Семёнов, у который теперь будут сложности с бритьём. Я подошёл к зарешёченной двери. Он открыл её, выпустил меня, буркнул «Жди». Зачем-то закрыл пустую камеру на замок и повёл меня по коридорам куда-то вглубь здания. Не могу сказать, что страдаю географическим кретинизмом, но почему-то в таких заведениях сразу путаюсь. Если бы действительно сейчас нужно было совершать дерзкий побег, кажется, начал бы бестолково метаться по этажам и в результате застрял где-нибудь в тупике. Компас тут однозначно не помог бы. Семёнов шёл чуть позади меня и регулировал движение словами: «налево», «направо», «прямо». Перед одной из одинаковых, на мой взгляд, крашеных светлых дверей он сказал: «стой». Открыл дверь, заглянул в неё не заходя, спросил у кого-то внутри: «Каримова заказывали?» и ухмыльнулся. Кивком указал мне внутрь. Я сделал шаг вперёд и услышал сзади характерный звук щелчка. На меня из глубины комнаты внимательно смотрели шесть глаз. Самым добрым из них был взгляд самого Базилевса с большого портрета над столом. Он смотрел на меня ласково, тепло, возможно, с некоторой укоризной, как бы говоря: «Эх, Стас, ну как же ты сюда попал?». Второй парой глаз, опять же с портрета, на меня целился градоначальник Москова. Суровый седой мужчина с осуждающим выражением лица хмурился, глядя на меня. За широким письменным столом, выглядывая из-за широкого монитора, меня изучали глаза старшего следователя Максимова Дмитрия Владимировича. — Ну что, Каримов, проходи, рассаживайся. — широко улыбнулся он, сделав приглашающий жест, указывающий в сторону одного из трёх стульев,