Читать книгу - "Сложенный веер - Сильва Плэт"

Наконец, Хорт завершает свое исследование. Разгибается, обхватывает себя руками за плечи, будто ему холодно, угрюмо спрашивает:

— Чего ты хочешь?

— Оставь в покое Аккалабат. И убери оттуда ситийцев.

— Они в ментошлемах, — Хорт не обсуждает сути приказа, он обсуждает, как его выполнить.

— Придумай что-нибудь. Пусть снимут. Хоть некоторые командиры. Тебе хватит.

— Ну, хорошо, — пожимает плечами Хорт. — Навестишь меня как-нибудь на Хортулане?

— Если ты будешь хорошим мальчиком, — улыбается Кателла.

— Я очень хороший.

— Тогда я тебе расскажу, почему мы не можем обижать аккалабов.

— Раньше надо было… рассказчица.

Экран гаснет.

В комнате тишина.

— Оденься, — резко бросает Айрас. Он не смотрит ни на жену, ни на окружающих.

Кателла как ни в чем не бывало натягивает водолазку. Конфедеративные дипломаты стоят как гвоздями прибитые. «Команды „отомри“, очевидно, не поступало», — торжествующе думает Лисс. В том, что она сама не очень рассчитывала на такой быстрый исход дела, ей пока признаваться не хочется.

Первый отмерший из дипломатов нерешительно спрашивает:

— Кателла, простите, но вы уверены, что он поступит так, как вы попросили?

— Я не просила. Я приказала.

— На каком основании? — интересуется Разумовский. Кажется, что он единственный не потерял головы. Наливает стакан воды, протягивает Кателле. Придвигает ей стул.

— Я старшая представительница императорского дома. Он обязан повиноваться без обсуждения. Даже если он император.

— Но это же невозможно! У тебя нет никаких рычагов! — выкрикивает Айрас. Видно, что сказанное новость для него тоже.

— Я старше. Он сделает, — спокойно отвечает Кателла, садится на стул и залпом выпивает стакан, предложенный Разумовским.

* * *

— Айрас О'Донг!

— Я.

Вперед из заднего ряда проталкивается ярко выраженный мхатмианин. Проталкивается — это сильно сказано. Все родители заранее получили списки курса, в которых рядом с краткими объективными данными на каждого ученика содержались рекомендации по поведению с ним. Лисс живо представилось, как всякая заботливая мать, снаряжая свое чадо в школу, триста раз повторила ему, глядя прямо в глаза: «И ни-ког-да не вздумай дотрагиваться до этого мхатмианина!» Люминофор, придающий телу мхатмиан мерцающее сияние в темноте и лоснящийся блеск на свету, ядовит: даже представители разных племен на Мхатме не всегда могут обменяться рукопожатием, что же касается чужеземцев — для них малейшее прикосновение к коже мхатмианина чревато сильнейшим болевым ударом и непроходящим рубцом или язвой на месте контакта. В случае длительного или особо плотного соприкосновения живая плоть выжигается до костей. Эффект сравним с воздействием концентрированной серной кислоты.

Поэтому, несмотря на то что на вызывающе поблескивающем ярко-алыми треугольными зрачками мальчишке наглухо застегнутый и по уши натянутый комбинезон с длинными рукавами, а перчатки оставляют открытыми только последние фаланги пальцев, ряды первокурсников расступаются. Никому не хочется получить здоровенный багровый ожог на коже.

О том, что прикосновение причиняет невыносимую боль и носителю люминофора тоже, малыши еще не задумываются. Картинка в «инструкции по эксплуатации однокурсников» была достаточно красноречивой. Никого уговаривать не надо. Как и всем его соотечественникам, уже закончившим Анакорос, Айрасу О'Донгу придется одиннадцать лет сидеть за партой в одиночестве. Несмотря на то, что он не просто так, он О'Донг — сын третьей руки Носителя эбриллитового венца Мхатмы.

Лисс ждет не дождется возможности потолковать с мхатмианином: она всю голову сломала, пытаясь вникнуть в тонкости сословного языкознания. Для многих объектов на Мхатме существуют разные названия, в зависимости от социального положения того, кому эти объекты принадлежат. Например, части тела или предметы одежды Носителя эбриллитового венца обозначаются иным словом, чем те же принадлежности его родственников. А для частей тела и одежды мхатмианской знати, не имеющей чести относиться к кровным родственникам самодержца, и простых мхатмиан есть еще два комплекта наименований. То, что совершенно одинаковые, почти как у землян, руки и ноги могут называться четырьмя разными словами, абсолютно сбивало Лисс с толку, но и казалось притягательным.

Поэтому она поправила очки и беззастенчиво воззрилась на мхатмианина. Он, по указке учителя устроившись за задней партой, ответил ей таким же прямым взглядом. Большеглазая растрепанная девчушка с Земли, едва доходившая ему до плеча, явно не боялась, а интересовалась, и Айрас решил про себя, что с ней, наверное, можно дружить. Если не будет очень навязчивой.

— Кателла Тьюн!

Этой вообще от пола не было видно. Айрас, перед выходом из комнаты аккуратно прилизавший пока еще короткую гривку, покрывавшую не только голову, но и шею, предположил, что местных девочек мамы начинают причесывать только после того, как те достигнут определенного роста. Если смелая очкастая… как ее? да, Лисс Ковальская, дочка знаменитого врача с Земли (имена и краткие сведения о социальном положении однокурсников он тоже старательно заучил, чтобы не ударить лицом в грязь с первых же дней), имела на голове что-то хоть как-то еще напоминающее косички, то у этой…

«А что вообще у этой могло быть? — одернул себя Айрас. — Она же с Кризетоса! Кто ее будет причесывать?!! Кто ее вообще сюда пустил?!!» Его еще во время первого чтения списка передернуло, а отец с матерью молча нахмурили брови: сын пусть двоюродного, но все же брата Носителя эбриллитового венца Мхатмы не должен учиться в компании тех, у кого отец «не указан»; мать — «без определенного рода занятий» (знаем мы, каков на Кризетосе «неопределенный род занятий»!); расовая принадлежность «неизвестна, но особых предосторожностей не требует».

«Эти земляне готовы что угодно продать за деньги, — мрачно процедил отец. — Пускают всякую шваль. Во что превращается Анакорос?» Обсуждался даже вопрос о том, не оставить ли высокорожденного Айраса дома, но решили, что отступить перед таким мизерным препятствием, как присутствие на курсе швали с Кризетоса, было бы недостойно мхатмианской знати.

Кроме того, дочь женщины легкого поведения, прижитая ей, очевидно, от туповатого зверообразного десантюги, просто должна была оказаться несусветной дурой и вылететь уже после первого курса. Не говоря уже о том, что Анакорос — это дорого, действительно дорого (если поступать, конечно, не по дипломатической линии или в рамках межпланетного договора), а значит, у непотребной мамаши не хватит денег на весь курс обучения, в который она сунула свиное рыло своей такой же непотребной дочки.

Свиное, или, вернее, поросячье рыло, как его про себя обозвал Айрас, разглядеть за путаницей черных волос не удалось. Однако удалось с удовольствием заметить, что общая реакция на пугало с Кризетоса совпадала с его собственной. Несколько парней со Сколопакса, державшихся поодаль плотной группкой, даже попытались издать осуждающее «бууууу…», которое было тут же пресечено учителем, указавшим ободранной карлице место…