Читать книгу - "Новая прошивка императора II - Николай Бутримовский"

ещё прикажете с этими делать?.. А после зашёл в застеклённую надстройку.

В это же время по Петербургу с оперативных квартир разъезжались 18 особых нарядов охранного отделения МВД для проведения «изъятий» — по четыре-пять человек в каждом.

За два прошедших с момента создания департамента месяца, команда Джунковского была сформирована на живую нитку. Поэтому император решил для массовой акции использовать «смежников». Также по настоятельному совету шефа в особые наряды были отобраны провинциальные жандармы и полицейские из разночинцев, а также привлечено «на вырост» некоторое количество сметливых нижних чинов из армии и флота. Тех, кто желал большего в жизни…

Некоторое время Джунковский наблюдал за работой уверенно управлявшегося с пароходом бывшего кондуктора с Балтийского флота, а затем посмотрел на часы…

Операция шла полным ходом. Особые наряды, состоящие из жандармского чиновника и приданных нижних чинов, неожиданно появлялись на квартирах подозреваемых лиц, проводили задержания, и в закрытых экипажах доставляли арестованных на расставленные по городу малые пароходы, буксиры или катера.

Возмущению Сергея Дмитриевича Шереметева[48] не было предела, его, одного из знатнейших людей империи, ночью похитили на карете из собственного дома! Затем с чёрным мешком на голове запихали на какой-то утлый пароход, где, судя по звукам и иным ощущениям, уже обреталось немалое количество арестантов, и долго везли куда-то по воде… Разговаривать запрещалось, но Сергей Дмитриевич всё-таки приметил нескольких знакомых по петербургским салонам лиц.

Теряясь в догадках, он пришёл к мысли, что причиной этого не то похищения, не то ареста стал лично император, и внезапно успокоился, решив — плетью обуха не перешибёшь.

Спустя несколько часов он оказался в какой-то каменной крепости и, опять гадая, стал прикидывать варианты… Прийти к чему-то определённому не успел, его доставили на допрос.

Мешок с головы наконец-то сдёрнули, и в лицо ударил яркий свет лампы. Зловещая тёмная фигура произнесла:

— Ко мне обращаться «господин следователь по особым делам», граф Сергей Дмитриевич Шереметев, согласно рескрипту от 25 июля 1896 года о делах особой подсудности вы обвиняетесь в призывах к свержению императора. Оные призывы вами неоднократно произносились при дворе её величества Марии Фёдоровны. Гласного судопроизводства и защиты по этому преступлению не предусматривается. У вас есть что сказать в своё оправдание?

— Но позвольте, я никогда не слышал о таком рескрипте… Да и что касается разговоров… Ведь это были всего лишь рассуждения в попытке обдумать вместе с её величеством новые веяния… — забормотал Сергей Дмитриевич, живо и словно наяву почувствовав жёсткую петлю на шее. — Мы всего лишь обсуждали перипетии высочайшей политики…

— Вы обвиняете вдовствующую императрицу? — сухо спросил зловещий безымянный следователь.

— Э-э-э, — завис Сергей Дмитриевич, не ожидавший, что дела пойдут так скверно.

Ведь они просто болтали, Мария Фёдоровна всегда была рада услышать суждения графа[49].

— Так вы призывали к смещению императора и возведению на трон его младшего брата Михаила Александровича?

— Э-э-э…

Граф медлил и пытался сообразить, что ответить, но следователь не стал ждать.

— Судебная процедура по вашему делу завершена. Вы приговариваетесь к частичной конфискации имущества и ссылке под гласным надзором в имение Кусково. Всё прочее до вас доведут установленным порядком.

От услышанного граф порядком ослабел и чуть не упал с жёсткого стула на каменный пол, но его заботливо подхватили крепкие руки и помогли выйти из камеры. Перед тем как на голову вновь опустилась чёрная материя, он успел заметить длинный каменный коридор и размытые в полутьме фигуры конвойных, которые вели очередного несчастного.

«Опричнина!.. Но как?.. Ники не мог так измениться!..» — в ужасе подумал Сергей Дмитриевич и от переживаний потерял сознание.

Между тем судебные мероприятия продолжались. И пока нижние чины особого наряда номер 3 несли графа к врачу, следователь зачитывал приговор очередному государственному преступнику. В отличие от графа, он не был столь знатен, а вина его в глазах императора более значительна, поэтому весь разговор вышел куда как более коротким:

— Безобразов Александр Михайлович[50], согласно рескрипту от 25 июля 1896 года о делах особой подсудности вы признаны виновным в подрывной деятельности против государства и проговариваетесь к частичной конфискации имущества, лишению чинов и наград, и высылке в Тамбовскую губернию под гласный надзор полиции…

Глава VII

Очередное севастопольское утро началось неплохо, с шифротелеграммы от Джунковского, с кратким рапортом о результатах ночных морских экскурсий в Петербурге. Всего было арестовано тридцать пять человек, в основном гвардейцы из приближённых к погибшему Владимиру Алексеевичу — те, кто в последнее время активно участвовал в разговорах происходящих в салоне его вдовы Михень, где начали всё чаще звучать призывы о смещении меня с трона.

Конечно, это был никакой не заговор — у потенциальных инсургентов пока просто не было ни времени на организацию, ни однозначного лидера, но болтовня… С болтовнёй я решил покончить — в конце концов, вскоре я окажусь в Петербурге, и нет желания рисковать, что что-то да вызреет.

Плюсом к гвардейцам пошли несколько великосветских клоунов из окружения вдовствующей императрицы, включая папаню моего «дружбана» Дмитрия Шереметева. Ну да это был такой пустоголовый болван, что отношений было вовсе не жаль!

И, конечно, была «вишенка на торте», люблю такие кунштюки… Вот буквально два месяца, не успокоился уничтожением всех венцов — допом загнал «вишнёвую косточку» в череп одного гениального учёного из будущего. Ха-ха-ха!

Ещё в июне, когда у меня в овальном кабинете среди прочего гремели словесно-смысловые баталии по корейско-китайскому проекту — кто-то из «дружбанов» подсуетился. Мне на стол легла аналитическая записка о необходимости продвижения в Корею и создания на реке Ялу ЧВК по образцу Ост-Индской компании[51]. Бумага сия оказалась за подписью некоего Александра Михайловича Безобразова…

Шестерёнки в моей памяти провернулись, явив термин «безобразовская клика», и Александр Михайлович попал в форт Александра I вместе с гвардейцами и болтунами:

«Ибо нефиг подмётные письма писать…»

Последствия арестов не заставили себя долго ждать. После завтрака и прогулки пришлось выдержать атаку со стороны Ник Ника по поводу теперь уже его гвардейцев — но я крепко держался, пообещав лишь, что не буду устраивать новую опричнину. А к арестованным за болтовню не будут применяться жестокие меры.

— Не переживай дядя, да сколько там было, в конце концов, задержано? Да даже если я их по бочкам буду рассаживать, то тридцати бочек арестантов не выйдет. Ха-ха-ха! Конечно, ещё сотне-другой придётся уйти из гвардии или в