Читать книгу - "Одиннадцатый цикл - Киан Н. Ардалан"

Он ткнул меня ногой в спину, проверяя, нет ли подвоха, не брошусь ли я в атаку. Брошусь, обязательно брошусь. Явно признав меня мертвой, он дотронулся огромными мясистыми пальцами до моей обсидиановой руки и затем провел по спине.

Акар вновь подал голос, теперь уже несколько приглушенно, как видно обернувшись к товарищам, – так я себе представила.

Пора!

Осторожно убедившись, что противник точно не смотрит, я сделала подсечку левой ногой и обрушила великана на колено. Удар, судя по звуку, перебил ему кость. Его потрясенное лицо, увешанное серьгами, опустилось строго куда надо, чтобы рукой-клинком срубить голову с плеч.

Я права, их четверо. Вернее, уже трое. Отсеченная голова отлетела и безвольно кувырнулась по земле.

Двое акар посмотрели на меня в ужасе, а третий еще не успел повернуться.

Я сидя превратила левую руку в плоский шипованный кнут и стегнула последнего, который меня не видел. Кнут оплел шею и сам моментально ужался, срывая гиганта с ног и проволакивая по земле. Правый протез зажужжал, ожил – и прошиб его через спину насквозь. Ребра лопнули хворостинами, а то, что хлюпнуло и разлетелось на ошметки, как сочный фрукт, – это, видимо, сердце.

Он густо захрипел и отхаркнулся кровавыми брызгами. Я вытащила руку.

В эту секунду ошеломленная пара наконец-то вышла из ступора и ринулась в атаку. Оба сильно возвышались надо мной. Я в весьма невыгодной позиции.

Первый несся с копьем в руках. Я защитилась акарским телом перед собой, которого острие пронзило насквозь и вышло из спины. Я схватила его – оно тут же лопнуло в моих пальцах. Шипованный кнут левой руки разжал шею мертвеца и пересобрался в тонкий клинок. Правой я рванула копье за древко на себя.

Копейщика по инерции бросило прямо на меня. Я выпростала клинок, и он попал точно ему в глазницу.

Удар топора слева я заметила слишком поздно. Успеть вскинуть левую руку, чтобы хоть как-то защититься, стоило неимоверных усилий. Топор угодил в налокотник, и меня, оглушенную, отшвырнуло вбок, ударило спиной о массивный валун.

Все лицо и тело обожгло от десятков мелких ран. Только тогда я поняла, что лезвие секиры при ударе раздробилось, накрывая меня тучей осколков, – те накалились внутри плоти, даже стали дымиться.

Акар не растерялся. Отшвырнув топорище, он подхватил дубину убитого сородича и ринулся на меня с оглушительным ревом. Я превратила руки в две половины огромного каплевидного щита и сомкнула их, чтобы рассеять мощь атак. Видеть ничего не видела – а вот бесперебойный град неумолимых ударов ощущала сполна.

Он охаживал дубиной щит, больно сотрясая мне плечи и вдалбливая меня в землю. С минуты на минуту тело начнет сдавать.

Гигант нанес удар справа, опрокидывая меня на живот. Плечо пронзило тупой болью, а спина оказалась беззащитной. Я превратила щит обратно в руки, и тут дубина со всего размаха сокрушила меня сзади. От этой неимоверной мощи я отрывисто взвизгнула, захлопала ртом. Если бы не старания Кузнеца, мне бы точно пришел конец.

Глотнув воздуха, я взревела в ответ. Мы оба зверели; пещерные инстинкты брали верх. Огненная кровь ринулась в руку, и та зажужжала, чешуйки оживленно зашелестели. Я вспомнила, как чуть не убила Эрефиэля.

Налитый мощью кулак ухнул под меня и взрыл землю, взметывая в воздух все и вся.

Плеснуло в стороны ошметками почвы, грязью. Нас с противником отшвырнуло друг от друга. На месте удара осталась только неаккуратная дымящаяся воронка.

Плечо горело огнем. Правый протез обмяк и перестал лучиться.

Тело не выдержало чрезмерной нагрузки. Акар на моих глазах кое-как поднялся на ноги. Силача шатало из стороны в сторону, кривая дубина у него в руке была выщерблена, а из раскроенного лба резво бежал багровый ручеек. Он повернулся. Перед глазами у меня плыло, каждый дюйм тела выжигало изнутри.

Конечности не слушались – их хватило разве что чуть-чуть сжать пальцы. Я сидела, глядя на него в полузабытьи, и думала: «Неужели конец? Надеялась, продержусь подольше».

И тут сбоку с чудовищным рыком вылетел Хрома. Он повалил противника наземь и стал молотить его моей ногой, надрывая глотку чисто звериным истошным воем. Кровь и мясные ошметки разлетались во все стороны. От безумного огня в его глазах делалось жутко.

У меня вырвался невольный смешок. Забавно это: последнего забивают до смерти моей ногой, вышвыривая в небо рваные полосы крови. До меня доносились звук рвущихся тканей и треск костей, а после – только хлюпанье.

* * *

По-видимому, меня лишило сознания.

Очнувшись, я ничего не понимала. Где я? Что происходит? Чувствовала только страшную слабость и тошноту. Ощущения в теле такие, будто не один год проспала на куче камней. Я прислушалась к себе и вдруг осознала, что движусь. Меня покачивало вверх-вниз, как при ходьбе. В этот миг вспыхнуло воспоминание о бое, и следом я разглядела перед собой угольную кожу – и поняла, что закреплена на акарской спине. В груди моментально захолонуло… Но затем я рассмотрела знакомые черты и узнала запах.

– Хро… Хрома?

Еще не рассвело, однако непроницаемая чернота Чащи уже переходила в серые оттенки.

Хрома осторожно глянул на меня через плечо.

– Отдыхай, – только и ответил он.

От качки и усталости желудок подступил к горлу. Я не сдержалась, и меня вывернуло прямо ему на спину. Акар и слова не сказал.

Вскоре он по своему же совету остановился на привал у ручья, где смыл с нас обоих рвоту и набрал для меня воды в руки. Я осторожно нагнулась попить, не разрывая зрительного контакта. Сколь многим, дошло до меня вдруг, я ему обязана. Признаться, взглянуть в лицо ненависти и предрассудкам, с которыми живу всю жизнь, я готова не была. Тут же нахлынули сомнения и неуверенность. Пока что остановлюсь на том, что могу и должна доверять Хроме.

И вот, слегка набравшись сил, я справилась, что к чему. При обмороке протезы отстегнулись, и Хрома сложил их в сумку убитого сородича с кое-какой провизией, а из других мешков и лозы связал для меня заплечные носилки. Железные осколки в плоти, сообщил он, вылезли сами по себе – тело вытолкнуло их, исцеляя ранения.

Заря тем временем уже занялась. Было видно, как мы оба вымотаны. Бессонные ночи и два сражения взяли свое, но должный отдых для нас сейчас – непозволительная роскошь.

– Ай, голова! – Я сильно зажмурилась от внезапной боли и дотронулась культей до бритого черепа.