Читать книгу - "Помещик - Михаил Шерр"

Отлично. А уксус у вас найдётся? Горчица?

— Найдётся, барин. Яблочный подойдет? Только… — Пелагею опять начали разбирать сомнения. — Барское ли это дело — самому готовить?

— Я же не собираюсь вас заменять на кухне, — усмехнулся я. — Я вами буду ру-ко-во-дить, а вы мне помогать. Вы не представляете как вкусно будет.

В прошлой жизни я неплохо готовил, это всегда мне, еще со школьных времен, доставляло удовольствие.

Одно из самых приятных и пронзительных воспоминаний детства — я в начальной школе приготовил жареную картошку, любимое блюдо моей мамы. Картошку я чистил квадратным методом и извел её наверное немеренное количество, как и сливочного масла, на котором жарил её. Родители хвалили меня думаю совершенно искренне, по крайней мере блюдо ушло на ура.

Профессионалом кулинарии я конечно не стал, но близкие и друзья всегда хвалили мои омлеты, которые годам к тридцати стали моим коронным блюдом. А тут такая возможность — показать класс в XIX веке.

— Понимаете, — объяснял я, доставая яйца, — сейчас мы будем делать омлет по особому французскому рецепту. Называется «омлет Пуляр». Плюс к нему домашний майонез.

— Майонез? — переспросила Пелагею. — А что это такое, барин?

— Это такой соус. Очень вкусный. Сейчас увидите.

Конечно, миксеров и блендеров в XIX веке не было. Но зато было одно неоспоримое преимущество помещика — сколько угодно «ручных миксеров» в виде слуг.

Майонез в России еще почти неизвестен, омлет «Пуляр» тем более. Он еще во Франции редкость.

— Пелагея, — решительно скомандовал я, — ты будешь взбивать белки. А ты, — обратился я к помощнице, — кстати, как тебя зовут?

— Дуняша, барин.

— Ты, Дуняша, будешь делать майонез. Под моим чутким руководством, естественно.

Я тщательно отделил белки от желтков — восемь белков в одну миску, желтки в другую.

— Смотри, Пелагея, это залог успеха, — я показал на приготовленные мною белки. — Теперь берите вот эту вилку и взбивай белки. Долго взбивай, пока не станут как снег.

— А зачем, барин?

— Увидешь. Дуняша, а ты возьми один желток, добавьте щепотку соли, каплю уксуса и начинай мешать ложкой. Медленно, по кругу, в какую сторону неважно, как удобнее и ловчее.

Пока женский пол работал, я занялся остальными ингредиентами. Растопил масло, нашёл подходящую сковороду и приготовил специи.

— Барин, — запыхтела Пелагея, взбивая белки, — у меня рука уже устала.

— Терпи, Пелагея. Красота требует жертв. Дуняша, а ты теперь добавляй растительное масло — по капельке, и всё время мешай.

— Ой, барин, а что это такое получается? — удивилась Дуняша, глядя, как в миске образуется густая кремообразная масса.

— Это майонез, французский соус. Французы его очень любят.

Через полчаса у нас было всё почти готово. Белки взбиты до состояния плотной пены, майонез получился идеальной консистенции, желтки подготовлены.

— А теперь, — сказал я, — самое главное.

Я аккуратно вылил желтки на сковородку а потом, когда они схватились выложил на них взбитые белки. Омлет начал подниматься, становясь пышным и очень аппетитным.

— Ой, барин! — ахнула Дуняша. — Как красиво!

— Это ещё не всё, — улыбнулся я.

В нужный момент я ловко сложил омлет пополам и переложил на блюдо. Рядом поставил розетку с майонезом.

— Готово. Омлет «Пуляр» с домашним майонезом.

Пелагея и Дуняша смотрели на результат с восхищением.

— Ох, и красивый же! — восхитилась Пелагея. Она втянула в себя воздух. — А пахнет как!

— То, что я вам показал — секрет нашей кухни. Разглашать его запрещаю. А теперь, пойдёмте завтракать, — сказал я.

На веранде уже ждали Степан и Вильям. Я усадил их за стол — к удивлению слуг, которые явно не привыкли к такому демократизму.

— Ну что, господа, — сказал я, разрезая омлет, — пробуем французскую кухню.

Вильям попробовал первым и одобрительно кивнул.

— Отлично, — сказал он. — В Англии я такого не ел.

Степан откусил кусочек, тщательно прожевал и расплылся в улыбке.

— Ох, барин! Да это ж не то, что у нас в губернии никто не готовит — такие яйца и государю-императору подать не стыдно!

— А этот соус что за диво? — спросила Пелагея, пробуя майонез.

— Это французское изобретение, — объяснил я. — Называется майонез.

— Ох, и хитро же! — покачала головой кухарка.

Завтрак прошёл в приятной обстановке. Все хвалили омлет, а я насладился отцовскими сигарами — оказалось, что у покойного в этом отношении были отличные вкусы и денег на это он не жалел.

Около полудня во двор въехал верховой. Молодой человек лет двадцати пяти, одетый в модный сюртук и высокие сапоги. Конь под ним был породистый, сбруя — дорогая.

— Александр! — крикнул он, спешиваясь. — Mon ami! Как дела?

Воспоминания Александра подсказали мне, кто это. Николай Петрович Ракитин, сын соседнего помещика. Только звал он себя на французский манер — Николя. Кажется мой ровесник.

— Николя! — отвечал я, выходя ему навстречу. — Какими судьбами?

— А вот приехал тебя звать, mon vieux! — Николя обнял меня по-приятельски. — Сегодня у нас праздник! Мой дорогой друг из Парижа приехал. Соберётся вся наша компания — будем développer, как говорят французы.

— То есть? — я сделал непонимающий вид.

— Да всё что полагается — пить хорошее вино, танцевать с приятными дамами, в фанты играть, — Николя сально подмигнул. — А ты нам что-нибудь споёшь, сыграешь. Ты же у нас artiste!

Воспоминания подсказывали, что до отъезда в Париж Александр действительно был местным затейником. Особого толку от него не было, но развлекать народ он умел. Играл на гитаре, неплохо пел и рассказывал анекдоты, в основном пошловатые или даже откровенно неприличные. Но заходили они на ура.

«А теперь я ещё и парижанин, — понял я. — Наверняка от меня ждут последних европейских новостей и модных песенок».

Отказаться было нельзя. Во-первых, Ракитины были влиятельной семьёй в уезде. Во-вторых, мне действительно нужно было познакомиться с местным обществом, понять, кто есть кто.

— Конечно, приеду, — согласился я. — В которому часу?

— Вечером естественно. Часам к семи. Не подведи, mon ami!

Николя вскочил на коня и умчался, оставив облако пыли.

Перед поездкой я, уединившись, еще раз проштудировал страницы дневника Сашеньки, где он подробно описывает Ракитиных и сборища у них.

Ума Александр Георгиевич прежнего разлива был