Читать книгу - "Скопа Московская - Борис Владимирович Сапожников"

не смотрели на крепостицы и засевших в них стрельцов Трубецкого, несущиеся мимо гусары. Потому что обрати кто из них внимание на крепостицы, он увидел бы, что около пушек не осталось наёмных канониров, все куда-то подевались, как корова языком слизала. Но главное пушки в крепостицах нацелены были не на гуляй-город — их жерла смотрели прямо на скачущих мимо ляхов и их союзников.

— Па-али! — раздалась команда, и сотни стрельцов, а вместе с ними десятки орудий, установленных в крепостицах, дали слитный залп.

Лишённых тяжёлой брони панцирников вместе с казаками и калужскими дворянами этим залпом просто смело. Сколько их погибло в первый миг и не сосчитать.

За первым последовали второй и третий залпы. Калужские стрельцы Трубецкого били умело, перезаряжали пищали быстро, не особо уступая в этой науке лучшим стрельцам Московского приказа. Пушки отставали, потому что заряжали их те же стрельцы, не особенно привычные к обращению с нарядом, даже малым. Не знали команд, а без них заряжать и стрелять из пушек было не так-то просто. Но справлялись как-то, и малые орудия палили по гусарам.

* * *

Увидев, как из крепостиц открыли ураганный огонь по атакующим гуляй-город гусарам и прикрывающим их с флангов панцирникам, конным казакам и калужским дворянам, я не успел отдать приказа поддержать огнём неожиданно переметнувшихся на нашу сторону стрельцов Трубецкого. Меня опередил Валуев, а вообще мне кажется Паулинов, который почуял неладное ещё раньше, первым велел навести все пушки на пространство перед разбитой в ночной вылазке городьбой нашего табора, и готовиться дать залп по атакующим гусарам. Валуев же, опередив меня, приказал всем затинщикам бежать к городьбе и палить по врагу.

Ляхи и их союзники, которых сейчас натурально истребляли, оказались в огненном мешке. Да ещё и покруче, чем под Смоленском, потому что палили по ним теперь не только с фронта, но и с флангов и тыла. Стрельцы били из пищалей, затинщики из своих тяжёлых пищалей, наёмники из мушкетов. Пули и ядра вышибали гусар из сёдел, ломали ноги коням, а кое-кого валили наземь прямо с лошадью. Что характерно, не поднимался ни человек, ни скакун.

— Дворянство! — выкрикнул я, первым кидаясь к своему аргамаку. — В сёдла! Делавиль, Горн! — обернулся я к командирам шведских и наёмных кавалеристов. — Вы хотели свою долю в трофеях? Скоро вы её получите.

Уже с седла я обратился к Делагарди, который строил пехоту для атаки.

— Верно мыслишь, Якоб, — кивнул я ему. — Бери под своё начало и солдат нового строя и поспешай за нами. Как гусары назад подадутся, мы всей кавалерией ударим по ним, и даст Бог погоним до самого королевского стана. А там уже без пехоты и стрельцов не обойдётся. Так что поспешайте за нами, ног не жалея.

— Не отстанем, — ответил явно воодушевившийся Делагарди.

Конечно, не отстанет, когда всадники Делавиля и полковника Горна будут трофеи между собой делить. Надо же и себе долю прихватить, и нет в этом ничего дурного. Денег от царя Василия не дождёшься, несмотря на все договоры, которые я подписывал, а царь одобрял. Так что наёмники спешили вознаградить себя сами, и хорошо, что за счёт ляхов, а не как после Тверского сражения, когда они брали всё, что хотели с русского населения. Тогда я ничего поделать не мог, сейчас же должен был не допустить повторения.

— Огарёв, — нашёл я взглядом стрелецкого голову, и жестом подозвал к себе. — Твоим стрельцам тоже поспешать надобно. Не отставать от солдат нового строя и свеев с немцами. Наряд брать только полковой, в таборе оставь раненных да две сотни резерва, а остальных выводи в поле. Надо добить ляхов, пока не опомнились.

— Всё исполню, — закивал Огарёв. — Добьём ляшскую гадину в её логове!

Я вернулся к выстроившимся для атаки дворянам и детям боярским. Кони наши хоть немного отдохнули, пока гусары готовились к атаке. Теперь неторопливость врага обернулась против него.

— Захар, Прокопий, Граня, Михаил, — обратился я сразу ко всем воеводам, — нам бить сейчас ляха. Бить крепко и гнать до самого лагеря. А там может и возьмём их короля!

Хованский уже велел посохе растаскивать рогатки, освобождая место для атаки поместной конницы. Нам же осталось дождаться, когда гусары обратятся в бегство, чтобы ринуться на них, сесть на загривок, прямо как вчера, только с куда более успешным результатом.

Гусары бросились прочь с поля боя, прежде чем поместная конница, которую я вёл, вышла из гуляй-города. Гибнуть под пулями и ядрами никто не хотел — толку в такой смерти нет, а потому надо как можно скорее бежать, спасать свою жизнь. Да не просто бежать, а как вчера перестроиться и ударить снова. Вот только этого-то я им позволить и не собирался. Потому-то и кинул в атаку всю поместную конницу, сам повёл вперёд дворян и детей боярских, потому и прямо приказал наёмникам и шведам Горна следовать за нами, поманил их богатой добычей. Сейчас нам важнее всего не дать гусарии собраться после того, как их расстреляли. Потому что сил у Сигизмунда ещё вполне достаточно, чтобы снова взять полуразрушенные крепостицы, посадить туда венгерских гайдуков, которые уж точно не изменят, и после нанести новый удар. Хотя бы и завтра. Однако этого удара мы точно не выдержим. А потому надо бить врага здесь и сейчас, бить так, чтобы уже не оправился, бить пока он слаб и разбит. И поместная конница вылетела из гуляй-города, обрушив свой гнев на отступавших гусар.

Я первым настиг врага, первым рубанул его через спину, с оттяжкой. Доспех там был послабей, чем на груди и плечах, и не выдержал удара. Гусар нырнул лицом вперёд, склонился почти к самой гриве своего коня. Что с ним было дальше, не знаю. Моя злой аргамак пронёс меня мимо, к следующей цели. Следующему врагу, которого я срубил, ударив в спину. Всадники поместной конницы нагоняли гусар и рубили их без жалости. Те отбивались саблями и концежами, побросав пики, однако собраться и дать нам отпор уже не могли. Потери в огневом мешке, из которого они вырвались, окончательно подорвали их боевой дух. Теперь гусары спасались, думая лишь о себе. Вырваться самому, спастись, отбиться, на остальное — плевать. И мы сидели у них на загривке, вцепившись зубами, рубили их, не давая собраться, дать отпор.

Как оказалось гусарские крылья отлично защищают от удара сзади, наверное, для этого их и крепят к седельной луке. Крылатых гусар не достать сзади мощным ударом по спине, крыло мешает, не даёт нанести прицельный