Читать книгу - ""Фантастика 2025-28". Компиляция. Книги 1-19 - Дмитрий Шатров"

Цербер снова мигнул.

– Ты же дашь мне знать, если кто-нибудь к ней сунется?

Еще один утвердительный ответ.

– Что-то ты подозрительно покладистый, дружок.

Цербер мигнул три раза и испарился, а Мирон отправился в столовую, перекусить перед ночным бдением.

По прикидкам Мирона, самая движуха должна была начаться после захода солнца. Не то чтобы он так уж много знал о вампирах, но даже с практической точки зрения творить темные делишки лучше под покровом ночи. А это означало, что в запасе у него есть пару часов на сон. За эти пару часов он планировал убить двух зайцев сразу: отдохнуть и навестить Леру.

Комнаты для дежурного персонала были небольшими, но уютными и оснащенными всем самым необходимым. Приняв душ и переодевшись в джинсы и футболку, Мирон рухнул на кровать, закрыл глаза. Теперь, когда он научился управляться со своими сновидениями, способность засыпать в любом месте и при любых обстоятельствах казалась ему весьма удобным дополнением к основным умениям. Подумать об этом Мирон успел ровно за несколько мгновений до того, как провалился из яви в сон. На сей раз бродить по заброшенному замку не пришлось: он сразу оказался в каминном зале. Прокачал скилл, отточил мастерство!

Лера, похоже, тоже времени зря не теряла, потому что узилище для ее разума с каждым разом становилось все краше и все уютнее. Теперь помимо роз, каминный зал украшали затейливые средневековые гобелены, а пол застилал пушистый ковер. Мирона ждало удобное кожаное кресло, а на сервировочном столике стоял поднос с разномастным алкоголем.

– Я не знала, что ты пьешь, поэтому вот… – Лера сделала широкий жест в сторону столика, – все, что помнила!

Сама она сидела в кресле, привычно поджав под себя босые ноги. На ней была та же розовая пижама, что и в реальной жизни. Рядом с креслом делал вид, что дремлет, Цербер. При появлении Мирона, он приветственно мигнул одним глазом.

– Да у тебя богатые познания в алкоголе, детка! – Мирон плюхнулся в свое кресло, вытянул ноги, едва не задев недовольно заворчавшего Цербера. – Это настораживает.

Это на самом деле настораживало, особенно, принимая во внимание то состояние, в котором она села на байк.

– Я не алкоголичка! – Наверное, пребывая в чужом сне, он не особо хорошо владел лицом. Или, пребывая в собственном сне, Лера умела читать мысли. – Обычно я никогда…

Собственным лицом она тоже владела не особо, потому что вдруг сделалась похожей на одновременно злую и напуганную маленькую девочку. Розовая пижама сильно способствовала этой иллюзии.

– Хорошо-хорошо! – Мирон успокаивающе поднял вверх обе руки. – Я тебе верю. Тогда скажи, что тебя заставило сесть за руль бухой?

– Я не была бухой!

– Полтора промилле, детка! Легкая степень алкогольного опьянения. Против фактов не попрешь. Так что случилось, Лера?

Она хотела было что-то сказать, судя по сведенным к переносице бровям и ироничному изгибу губ, что-то резкое, но вдруг застыла, моргнула растерянно и потерла глаза обеими руками, как не выспавшийся ребенок.

– Ты чего? – спросил Мирон с опаской.

– Я не помню. – Она выглядела почти такой же растерянной, как в самый первый день их виртуального знакомства. – Понимаешь, я не помню, что со мной было до вот этого всего!

– Амнезия. Обычное дело для черепно-мозговой травмы. – Мирон хотел ее успокоить, но получилось не очень. Почти так же неуклюже, как у Харона.

– Это вообще лечится? – Лера смотрела на него с надеждой, а ему подумалось, что для начала было бы неплохо вывести ее из комы, а уже потом разбираться с амнезией.

– Лечится, – сказал Мирон так уверенно, как только мог. Цербер посмотрел на него одобрительно. Ему тоже не нравилось, когда Лера расстраивалась или, что еще хуже, пугалась. – Вообще, ты – уникальный клинический случай. Смотри, что ты вытворяешь, лежа в коме! Я даже боюсь представить, что ты сделаешь, когда очухаешься.

– А если не очухаюсь? – спросила она с такой тоской, что Цербер тихонько завыл.

Мирону тоже захотелось завыть, потому что он не знал, что ответить этой испуганной девчонке, а врать не хотел.

– Ты ведь не знаешь, сколько все это продлится? – Она смотрела прямо ему в глаза. Взгляд ее было так же тяжко вынести, как и взгляд Харона.

– Я не знаю, – сказал Мирон.

– Я могу очнуться уже завтра, а могу не очнуться никогда. – Она не спрашивала, она констатировала факт. Поэтому он не стал отвечать. Если нет четко поставленного вопроса, можно ведь и промолчать.

– Я так не хочу, – сказала Лера после долгой паузы. – Я сойду здесь с ума. Это тюрьма, Мирон! Да, я могу украсить ее, но от этого она не перестанет быть тюрьмой!

И снова построенный Лерой мир начал рушиться, стоило только ей утратить контроль. Розы осыпались чернеющими на глазах лепестками, пушистый ковер рассыпался в прах, обнажая покрывающиеся трещинами каменные плиты. Огонь в камине испуганно зашипел, но пока еще держался. Бутылки на сервировочном столике взрывались одна за другой, обдавая Мирона холодными брызгами.

– Мы с Цербером будем тебя навещать, – сказал он, а потом подумал, как на самом деле звучит его дурацкое обещание и добавил: – До тех пор, пока ты не очухаешься.

– Ты должен мне пообещать! – Лера вперила в него требовательный и одновременно упрямый взгляд. – Обещай!

– Конкретизируй. – Ох, и не нравилась Мирону ее решимость.

– Я буду стараться. – Она перешла на шепот. – Я буду делать все, что от меня зависит, чтобы выкарабкаться. – Легким взмахом руки она вернула мертвые розы к жизни.

– Правильный настрой, – похвалил он.

– Но, если у меня ничего не получится, ты не станешь меня держать там, в реальном мире. – Теперь в ее голосе была мольба, и ожившие было розы снова поникли. – Я не хочу оставаться овощем! – добавила она зло.

А Мирон вдруг тоже разозлился. До покалывания в солнечном сплетении, до белых мух перед глазами!

– Как?! – Заорал он. – Как я, по-твоему, должен буду поступить?! Там, в реальном мире, ты не на аппарате, детка! Тебя не вырубишь, выдернув штекер из розетки! Предлагаешь придушить тебя подушкой, чтоб не мучалась?! Так я тебя разочарую! Я врач, меня учили людей спасать, а не убивать!

Наверное, он орал бы еще долго, если бы крик его не заглушил грозный рык. Цербер вскочил на ноги, шерсть на его загривке ощетинилась черными иглами, а в глазах полыхало красное пламя. Наверное, он орал бы еще очень долго, рассказывал про клятву Гиппократу и прочую деонтологию, если бы не напоролся на Лерин взгляд. Вот именно напоролся, налетел с размаху, как упырь на осиновый кол.