Читать книгу - "Скопа Московская - Борис Владимирович Сапожников"

До этого сидевший по правую руку от него князь Дмитрий несколько раз пытался сунуться к нему, но царственный брат его одёргивал коротким жестом, мол, не время сейчас. Сейчас же решил сперва со мной поговорить. Хорошо ли это, не знаю ещё.

— Ты, Миша, ляха от Смоленска под самые стены московские привёл, — произнёс с упрёком царь Василий. — Обещал мне победу, а что вышло? Вроде и ляха бьёшь, да он только крепнет от этого.

— Жигимонт опасней и хитрей змеи, — ответил я, стараясь подбирать каждое слово. — Его над побить в третий раз — этого ему уже не простят свои же паны. Гонора у них больно много, чтобы служить битому королю.

— И как ты мыслишь побить его? — спросил царь.

— Укрепить Коломенское, — завёл прежнюю шарманку я, понимая, что уже всё говорил, но повторить придётся, — и встану там. Жигимонту Коломенского не миновать, ежели он на Москву нацелился.

— У самых стен, — тоже повторился царь Василий.

— Негде более, — покачал головой я. — Но там уж побью его так, что только перья орлиные со все стороны полетят.

— А с чего взял что побьёшь? — глянул мне прямо в глаза царь Василий. — Под Клушиным едва удержался. Под Смоленском не сумел — ушёл оттуда Жигимонт. А тут значит побьёшь.

— Он всем рискует в этом походе, — убеждённо заговорил я. — Все и всё, что у него есть, взял. Побьём его, и не посмеет король польский более к нам лезть. Да и сынка своего в русские цари прочить.

Вот тут я бил точно по самому больному месту царственного дядюшки. Он точно в курсе того, что бояре за его спиной договариваются с Сигизмундом, желая свергнуть Василия и посадить на его место королевича Владислава. Однако ничего с этим царь поделать не мог. Сил не было для того, чтобы раздавить эту оппозицию, приходилось мириться с ней и делать вид, что ничего просто нет. А безнаказанность лишь подзадоривала бояр, ведь слабого правителя куда проще скинуть нежели сильного.

— А ты сам-то верен государю, — встрял по своему обыкновению князь Дмитрий, который, конечно же, слышал весь наш разговор и ждал лишь возможности, которая появилась, когда царь Василий замолчал, услышав мои слова, — князь Хованский уже перекапывает округу Коломенского, ставит там засеки да крепостцы. А Валуев туда же государев, — он выделил это слово тоном, — наряд потащил вместо Москвы, как должен был. По чьему приказу всё?

— Войску велено было в Можайске оставаться, — я знал, что отвечать на это обвинение, — а вот про наряд ничего не говорено. Ну а окрестности Москвы укреплять против Жигимонта надо, вот князь Хованский этим и занимается.

— А ежели ты пушки против стен московских развернёшь? — прищурился князь Дмитрий.

— Больших у меня нет, — пожал плечами я, — которыми можно было бы стены повредить. Да и ежели соглядатаи твои видят всё, Дмитрий Иваныч, так должны донести тебе, как ставят наряд в Коломенском. Против стен московских его теперь тяжело повернуть будет. С той стороны стан не укреплён вовсе.

Это была очевидная уязвимость, однако я сознательно пошёл на неё, чтобы показать царю, что против него воевать не собираюсь.

— А ежели Жигимонт в Тушино пойдёт? — спросил у меня царь.

— Это ему всю Москву обойти придётся, — покачал головой я. — А стан в Коломенском у него в тылу останется. Тогда я на него ударю прежде чем он успеет подойти к прежнему воровскому табору. Войско растянуто будет, а с одного краю у него стены московские с пушками да стрельцами. Не глуп Жигимонт, да и воеводы у него что надо, пойдёт он с войском на Коломенское, как прежде Ивашка Болотников да первый самозванец.

— А понимаешь ли ты, Миша, — кажется впервые за всё время что знаю его я (именно я, на не князь Скопин) глянул мне прямо в глаза царь Василий, — что ежели побьёт тебя Жигимонт, то всем нам не жить более. Ни мне, ни Ивану с Димитрием, ни тебе. Победят ляхи — всем нам конец.

— Понимаю, государь, — ответил я, не отводя взгляда. — Потому и биться буду вдвое против того, как под Клушином да под Смоленском. Ежели победит Жигимонт, так только через мой труп.

Кажется мои слова убедили царя. Он не стал слушать ехидные речи князя Дмитрия. Не осаживал его, не отмахивался, просто игнорировал брата, как будто того рядом и не было вовсе. И тот довольно быстро понял царёво настроение да и отстал от него, понимая, что ещё немного и может запросто в опалу угодить.

Ну а как закончился пир, я вздохнул с облегчением. Пережил его, да и вроде как с победой вышел. Теперь бы не переменил царь решения, с него станется. Я в войско вернусь, а князь Дмитрий в Кремле останется. Но сейчас думать об этом не хотелось. Ведь после пира пришлось шагать крестным ходом по всей Москве следом за царём да ещё и едва ли не плечом к плечу с князем Дмитрием. Тот кидал на меня ненавидящие взгляды, когда думал будто я не замечаю, однако я игнорировал его прямо как царственный дядюшка, делая вид, что князя Дмитрия просто не существует.

Когда же крестный ход завершился у ворот Кремля, я поспешил вернуться в усадьбу. И как бы ни хотелось мне завалиться спать, пришлось сразу же ехать в Можайск. Царёв смотр, которого я добился с помощью князя Ивана и Делагарди, никто не отменял, да и войско надо готовить к выступлению на Коломенское. Высплюсь когда-нибудь потом, если это потом вообще будет.

* * *

Большой царёв смотр выглядел совершенно не так, как я его себе представлял. Я думал это будет что-то вроде парада на Красной площади на Девятое мая, когда полк за полком пройдут мимо сидящего верхом царя и его ближних, а я буду представлять ему полки, воевод, а иногда и отличившихся сотенных голов или офицеров-иноземцев. Отнюдь нет.

Для начала в можайский стан приехали окладчики, вопреки традиции, как подсказала мне память князя Скопина, не выборные, а назначенные и скорее всего не без подсказки со стороны князя Дмитрия. Очень уж строго они придирались ко всему, лишь бы занизить выплату за поход дворянам и детям боярским. С ними постоянно шли споры насчёт количества и, главное, качества земли, которой владели мои дворяне, ведь эти факторы как правило были решающими при назначении оклада. Я показательно не вмешивался, хотя это и роняло меня в глазах собственных дворян и детей боярских, но иначе нельзя. И без того князь Дмитрий что ни день