Читать книгу - ""Фантастика 2025-28". Компиляция. Книги 1-19 - Дмитрий Шатров"

а она уже прошла. Боль прошла, а вот настырное щекотное чувство вернулось. И затылок заледенел.

Мирон оттолкнулся ногами от пола и медленно развернулся на своем любимом вращающемся кресле. Лучше бы не разворачивался, потому что всего в полуметре от него сидел призрак дохлой собаки. Да, похоже, не получится откреститься от МРТ и полноценного обследования…

– Давно не виделись… – прохрипел Мирон и вместе с креслом попытался откатиться как можно дальше от призрака. – А что ты все один да один? – Кресло уперлось в столешницу и застопорилось. – А где остальные два башки?

Призрак дохлой собаки склонил на бок черепушку, клацнул зубами и сделал шаг к Мирону.

– Ты Цербер? – Что может быть глупее разговоров с порождением собственного больного мозга? Только глупые вопросы.

Призрак склонил голову на другой бок, нервно хлестнул по полу змеиным хвостом, сделал еще один шаг.

А вот Мирону отступать было некуда. Позади стол и окошко. Внизу четыре этажа высоты. Можно было, как в кино, гордо пройти сквозь призрака, но он что-то опасался. А вот призрак не боялся ничего. Приблизившись к Мирону вплотную, он сжал бесплотные челюсти на его запястье. По закону жанра Мирон должен был почувствовать могильный холод, но почувствовал лишь легкое покалывание в почти зажившей ране. Впрочем нет, рука, в том месте, которого касались зубы псины, онемела.

– Тебе чего? – спросил Мирон, не пытаясь высвободить руку. – Проголодался там в своем аду? Так ты имей в виду, я невкусный.

Не разжимая призрачных челюстей, призрачный пес сделал шаг назад, и Мирон вдруг понял! Так ведут себя самые обычные земные собаки, когда пытаются привлечь внимание хозяина. Вот только Мирон не был хозяином, а Цербер не был обычной собакой.

– Ты хочешь, чтобы я пошел за тобой? – Это счастье, что в ординаторской он один и нет никаких камер. Вот бы был позор, если бы призрачная зверюшка объявилась при свидетелях. А так никакого позора – один лишь тихий ужас.

Цербер разжал челюсти и кивнул своей черепастой башкой. Это тоже была ошибка – давать имена собственным галлюцинациям, но с именами Мирону было как-то комфортнее. Обращение по имени способствует установлению доверительных отношений с пациентом. Ну и что, что пациент у него такой странный. В конце концов, можно представить себя ветеринаром.

– Так мне идти? – спросил Мирон, вытаскивая свое непослушное тело из ставшего вдруг страшно неудобным кресла.

Цербер попятился и провалился сквозь закрытую дверь. Может свалил насовсем? Радовался Мирон недолго, псина ждала его в коридоре. Ее похожий на кнут хвост нервно метался из стороны в сторону.

– Уломал, веди. – Прошептал Мирон, воровато косясь по сторонам. На его счастье, коридор был пуст.

Сначала он брел за Цербером совершенно бездумно, а где-то на середине пути начал вдруг понимать, что призрачный пес ведет его не куда-нибудь, а к девчонке-коматознице. И как только к нему пришло это понимание, Мирон с ленивого шага перешел на бег. В палату они с Цербером ворвались одновременно. И тут выяснилось сразу две вещи. Во-первых, Кристины Олеговны не было на боевом посту. А во-вторых, девочка-коматозница умирала… Мирон понял это по ее посиневшим губам еще до того, как глянул на экран монитора. Девочка умирала, брошенная на произвол судьбы в палате интенсивной терапии. В палате интенсивной терапии, мать ее!

Дальше Мирон действовал на автопилоте, который неизменно включался в любых экстремальных ситуациях. Уж что-что, а возвращать людей к жизни его научили. И сейчас вернет! Никуда она не денется! Не в его смену! И вообще, не хрен умирать в расцвете лет!

Пока Мирон, стиснув зубы, делал свою работу, Цербер тоже делал какую-то работу: встав на задние лапы и упершись передними в больничную койку, он склонил свою черепастую башку над девочкой. Мирон хотел было его шугануть, но передумал. Да и как можно шугануть призрака?

Подкатывая к койке столик с дефибриллятором, Мирон краем глаза наблюдал за призрачной псиной. Отчего-то он был уверен, что Цербер не причинит девочке вреда. Да и чем еще можно навредить мертвому? А она ведь умерла. Прямая линия на мониторе и пронзительный писк аппаратуры не оставляли в этом никаких сомнений.

К девочке они подступились одновременно с разных сторон. С одной стороны Цербер, с другой Мирон с дефибриллятором.

– Отойди, а то шарахнет! – рявкнул Мирон.

Цербер повернул к нему голову, в черных провалах глазниц на мгновение полыхнуло красным, а потом состоящая из голых позвонков шея вытянулась, оскаленный череп завис прямо над побелевшим девчонкиным лицом. Из раззявленной пасти мертвого пса к приоткрытому рту мертвой девочки заструилось что-то прозрачное, едва уловимое взглядом. Разбираться что это: реальность или глюки, было некогда.

– Я тебя предупредил! – Мирон включил дефибриллятор. Тело девочки дернулось и выгнулось дугой, а призрачный пес на мгновение оброс плотью и шерстью, превратившись в пса настоящего. Словно бы, заряда дефибриллятора хватило на них двоих.

Второго разряда не понадобилось. Ожил монитор, запищал привычно и размеренно, принялся выписывать цифры, сначала пугающе, но почти сразу же оптимистические. А Цербер снова превратился из красавчика в урода, повернул в сторону Мирона черепушку, кивнул, как будто в знак благодарности, обошел койку и ткнулся башкой Мирону в бедро. Тычка этого Мирон не почувствовал, но на мгновение занялся болью шрам от серебряного щипа. От неожиданности он едва не уронил дефибриллятор, сказал ворчливо:

– Ты полегче, дружок…

– …Что тут происходит? – послышался за его спиной недовольный голос Кристины Олеговны. Недовольный, чтоб ее!

Мирон медленно-медленно вернул дефибриллятор на место и так же медленно развернулся. Ему было нужно время. Не для того, чтобы прийти в себя от случившегося, а для того, чтобы взять себя в руки и не прибить медсестру на месте.

– Ты меня спрашиваешь, что здесь происходит? – Он шагнул к Кристине, и та попятилась. – Пациентка чуть не умерла! Где ты была?

У него получилось контролировать и себя, и голос. Наверное, получилось слишком хорошо, потому что Кристина Олеговна не поняла, что над ее головой сгущаются тучи. Мало того, она кинулась в атаку.

– А что такого? – В атаке главное – эффектно выпятить грудь и подбочениться. – Меня не было всего несколько минут. Могу я выйти в туалет, Мирон Сергеевич? Или я, по-вашему, робот?

– По-моему, ты дура, – сказал Мирон зло и мысленно дал себе клятву с Кристиной Олеговной распрощаться. Даже не ради собственного спокойствия, а ради безопасности пациентов.

Наверное, взгляд его был куда красноречивее, чем слова, потому что Кристина Олеговна вдруг испугалась и засуетилась. Она что-то говорила, пыталась как-то оправдать и собственную дурь, и собственную безответственность, но Мирон