Читать книгу - "Исключительное право Адель Фабер - Юлия Арниева"

Нас встретил дворецкий, чье лицо было бледным и осунувшимся, а глаза покраснели от бессонных ночей и слез.

— Мадам Фабер, — произнес он дрожащим голосом, низко кланяясь. — Мадам Делия и мадемуазель Алекс ожидают в малой гостиной. Они прибыли вчера вечером.

В гостиной, где мы когда-то смеялись и строили планы, теперь царила атмосфера военного штаба в ожидании решающей, но заведомо проигрышной битвы. Делия и Алекс, бледные и измученные, сидели в креслах у потухшего камина. Рядом с Алекс стоял пожилой мужчина с проницательным, строгим взглядом — я сразу поняла, что это и есть тот самый дедушка, мистер Бакстер, о котором она упоминала. В его осанке чувствовалась не аристократическая утонченность, а суровая, закаленная морем и трудностями стать.

— Адель. Наконец-то, — Делия поднялась мне навстречу. В ее движении не было прежней легкости, лишь тяжелая усталость. Мы крепко обнялись, и я почувствовала, как дрожат ее плечи.

— Есть новости? — спросила я, переводя взгляд на Алекс, которая лишь отрицательно качнула головой.

— Ничего, — глухо ответила она. — Дерек и Скай сбились с ног. Они перевернули весь город, задействовали всех, кого могли. Такое чувство, что она просто испарилась после того, как вошла во дворец.

В этот момент в гостиную вошла мадам Мелва, и ее появление внесло в гнетущую атмосферу нотку ледяной официальности.

— Позвольте представиться, — первым нарушил молчание пожилой мужчина, слегка кивнув. — Мистер Бакстер, дедушка Александры. А вы, надо полагать, та самая знаменитая мадам Мелва?

— К вашим услугам, — сухо ответила мадам Мелва, окидывая его с головы до ног своим фирменным оценивающим взглядом, способным заморозить пламя в камине.

— Взаимно, — мистер Бакстер усмехнулся, и в его глазах блеснули озорные искорки. — Хотя, должен заметить, в мое время дамы не рисковали отправляться в столь дальние поездки в столь… практичных нарядах.

Я удивленно посмотрела на свекровь. Ее дорожное платье из темно-серой шерсти было верхом элегантности и скромности.

— А в наше время, мистер Бакстер, — холодно парировала мадам Мелва, — мужчины, претендующие на звание джентльмена, не позволяли себе столь бестактных замечаний при первом знакомстве.

— Ах, простите мою прямоту, — ничуть не смутившись, произнес мистер Бакстер. — Видимо, соленый морской воздух Амевера окончательно вытравил из меня столичный лоск. Но там, по крайней мере, люди не тратят время на пустые любезности и говорят то, что думают.

— Какая освежающая дикость, — процедила мадам Мелва. — В отличие от нашего климата, который, слава богу, все еще воспитывает в людях учтивость и такт.

Я бросила на подруг умоляющий взгляд. Эти двое явно были созданы, чтобы действовать друг другу на нервы, и сейчас было худшее время для их пикировок.

— Давайте вернемся к делу, — вмешалась я, стараясь говорить как можно спокойнее. — Что именно известно о последнем дне Кэтрин?

Следующий час мы провели, по крупицам восстанавливая события. Картина вырисовывалась безрадостная. Кэтрин получила личное приглашение от королевы. Она отправилась во дворец одна. Ее экипаж ждал у ворот, но она так и не вышла. Стража подтвердила, что она вошла во дворец, но никто не видел, как она его покидала. Все официальные запросы от Дерека и Ская натыкались на ледяную стену молчания.

— Нам нужен свой человек во дворце, — задумчиво произнес мистер Бакстер, прекратив пикировку со свекровью и переключившись на деловой тон. — Кто-то, кто не побоится задавать вопросы и имеет доступ к информации, закрытой для посторонних.

— У меня есть несколько знакомых фрейлин, — неохотно призналась мадам Мелва. — Но не уверена, что они станут рисковать своим положением ради таких деликатных расспросов. При дворе сейчас очень неспокойно.

— А если заплатить кому-то из слуг? — предложила Алекс. — Лакеи, горничные — они видят и слышат абсолютно все.

— Слишком опасно, — покачал головой мистер Бакстер. — Если за этим делом стоит кто-то влиятельный, то любой подкупленный слуга может оказаться двойным агентом. Наши расспросы не только не помогут, но и могут ускорить развязку. И не в пользу Кэтрин.

Мы сидели в тягостном молчании, перебирая варианты, каждый из которых казался либо бесполезным, либо слишком рискованным. Не выдержав, я вышла в холл, где Риган о чем-то разговаривал с дворецким Кэтрин. Его лицо было серьезным и сосредоточенным.

— Риган, — позвала я его, и он тут же обернулся. — Мне нужно с тобой поговорить.

Мы отошли в дальний угол холла, подальше от любопытных ушей.

— Я знаю, что ты можешь помочь, — сказала я тихо, глядя ему прямо в глаза. — У тебя есть возможности. Риган, я не прошу, я требую, — в моем голосе зазвенела сталь. — Речь идет о жизни моей подруги. Используйте свои связи во дворце. Я уверена, что они у вас есть. Он… он многим мне обязан и должен помочь.

— Я уже это сделал, Адель, — произнес Риган так тихо, что я едва расслышала. — Час назад, как только мы приехали и я выяснил все детали. Я послал мальчишку с устным посланием. Ответ должен прийти завтра.

Я почувствовала, как волна облегчения смывает часть ледяного страха, сковавшего меня. Он не ждал моей просьбы. Он действовал сам.

— Но пойми, — добавил он, и в его голосе прозвучало предупреждение, — если мы ввяжемся в эту игру раньше времени, обратной дороги может не быть.

— Я знаю, — твердо ответила я. — Но мы не можем бросить Кэтрин. У нас нет выбора.

Вернувшись в гостиную, я увидела, что мистер Бакстер и мадам Мелва снова нашли повод для спора.

— Я утверждаю, что современная молодежь слишком легкомысленно относится к собственной безопасности! — гремел мистер Бакстер. — В наше время девушки не ввязывались в столь опасные авантюры, как политика!

— А я утверждаю, — парировала мадам Мелва, сверкая глазами, — что в наше время мужчины лучше защищали своих дам, поэтому им и не приходилось самим лезть на рожон!

— Политика не женское дело. Возможно, если бы дамы занимались вышиванием, а не пытались влиять на государственные…

— Не женское дело⁈ — возмутилась мадам Мелва. — Когда речь идет о благополучии страны и жизни друзей⁈

— Прекратите! — вмешалась я, чувствуя, как у меня начинает болеть голова. — Мы все переживаем