Читать книгу - ""Фантастика 2025-28". Компиляция. Книги 1-19 - Дмитрий Шатров"

Эта фраза получилась у Власа легко, словно вели они сейчас светскую беседу и говорили о чем-то малозначительном. Только кулак под столом пришлось сжать до хруста в суставах. Наверное, хруст этот и услышал Гриня, потому что посмотрел на Власа вопросительно и одновременно насмешливо.

– Со Штольцем я как-нибудь разберусь, – сказала Стелла с многозначительной, язвительной даже улыбкой. Сам виноват, никто за язык не тянул. – А теперь спокойной ночи. Мне и в самом деле завтра рано вставать!

Она махнула рукой, прощаясь со всеми сразу, и вышла из комнаты.

Без хозяйки разговор не ладился. Парни желали обсудить предстоящую операцию, но Гриня оказался неожиданно непреклонен.

– Потом, – сказал он. – Все решим потом. Вы ребята молодые, а мы с Власом Петровичем притомились по оврагам скакать. Вы ложитесь тут, а мы пойдем в кабинет. Договорились? Дадите вы нам поспать хоть пару часов?

Дали. Влас думал, будут возиться, шушукаться, а они как-то резко умолкли, засопели.

– Твоих рук дело? – спросил он шепотом у устроившегося в высоком кресле Грини.

– Сами. – Тот покачал головой. – Вымотались ребятишки. Да ты ложись, товарищ командир. Утро вечера мудренее.

– А ты? – Влас бы и рад был уснуть, да вот страшновато оставлять Гриню без присмотра.

– За меня не переживай. – В голосе Грини послышалась насмешка. – За остальных тоже. Пока еще я себе хозяин.

– А если вдруг перестанешь быть хозяином? Видел я, как ты на нее глядел… – Влас осекся. Эти слова вырвались сами собой. Глупо получилось, по-мальчишески.

– Так и я видел, как ты на нее глядел. – Гриня поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее. Наверное, решил так и спать – сидя. Или не спать.

– Ты ее лучше стороной обходи, – сказал Влас едва слышно.

– Не переживай, товарищ командир. Я тебе не соперник. – Гриня дунул на подсвечник, и комната погрузилась в кромешную темноту, в которой на мгновение полыхнули два красных огонька. Или показалось?

– А кто мне соперник?

– Никто. Штольц точно не соперник.

– Откуда тебе знать? – А вот это он уже точно зря. Нельзя обсуждать такое, даму обсуждать…

– Знаю. Видел.

– Видел?

– Ну, почувствовал, если тебе будет так понятнее.

Влас и понял. Не просто так, выходит, Гриня ручку Стеллы своей лапой накрывал. Чтобы почувствовать, узнать про нее все, что можно.

– Тошно ей рядом с ним. Не позволяет она ему вольностей. Вообще никому не позволяет. Умеет, знаешь ли, нашим братом вертеть. – И снова в голосе Грини почудилась улыбка, а Власу как-то сразу стало легче. И спать захотелось. Может быть, Гриня умеет и голосом того… гипноти…

Додумать эту мысль Влас не успел, провалился в глубокий, без сновидений сон.

* * *

…Дом был все тот же, с пыльным каменным полом и высоким сводчатым потолком. Дом встретил Митяя радостным эхом, но тяжелую дубовую дверь все-таки захлопнул. Наверное, на всякий случай, чтобы долгожданный гость не сбежал. Митяй и не собирался сбегать. Первым делом он огляделся, заприметил на полу следы босых девичьих ног, радостно улыбнулся.

– Танька… Эй, Танька, – позвал шепотом. – Ты где?

Она не отозвалась, но снова отозвался дом, катая по анфиладам пустых комнат гулкое эхо шагов. Шаги эти то приближались, то удалялись, словно бы дразнили.

– Танька, нам надо поговорить. – Митяй двинулся вперед, следом за эхом. – Мы придем за тобой. Скоро… Слышишь ты меня?

Наверное, она слышала, потому что дом менялся. Исчезла пыль на полу, заросли, зарубцевались трещины на серых стенах. И сами стены больше не были серыми. На них проступали диковинные узоры. Цветы и какие-то мелкие, неведомые Митяю птицы. Они, эти узоры, все еще были очень бледными, но уже отчетливо различимыми. Митяй сначала шел осторожно, прислушиваясь к каждому шороху, а потом побежал. Он бежал, минуя одну комнату за другой, а комнатам этим не было ни конца, ни края.

Нет, наступил-таки край, одна из комнат вывела в тускло подсвеченный подземный коридор. Митяю сразу стало понятно, что подземный. То ли по особенному запаху сырости и земли понял, то ли по тому, что шаги его сделались глухими, едва различимыми.

Он больше не бежал – шел медленно, на цыпочках. А подземный коридор то извивался, то раздваивался. Тогда приходилось делать выбор, решать, в какую сторону идти. Митяй и делал, почти не задумываясь, не сбавляя ходу. Как будто внутри у него был спрятан компас, безошибочно показывающий направление.

За очередным поворотом оказалась деревянная дверь. Та самая, до боли знакомая. А за дверью небольшой, освещенный электрическим светом пятачок и еще две двери. На сей раз не деревянные, а железные. Митяю только и оставалось, что навалиться плечом на одну из дверей, толкнуть и войти внутрь.

В обычной жизни он бы так и поступил, но сейчас не решался. Даже дотронуться до дверной ручки боялся. Понимал, что там, с той стороны, не просто комната, а тюремная камера, ловушка, из которой нет выхода. Он знал это наверняка, потому что уже бывал в этом страшном месте. Не во сне, а наяву бывал. Хотя сейчас и не понять, сон то был или явь. Смешалось все, перепуталось.

Вот и теперь смешалось. Где сон, а где реальность? Угрожает ли ему что-то в этом пахнущем плесенью и кровью подземелье или можно ничего не бояться?

Не бояться не получалось. Сердце бешено билось в груди, а от его стука закладывало уши. И из множества мыслей, что все время роились у Митяя в голове, осталась только одна. Бежать! Уносить ноги, пока не поздно!

– Уносить ноги, – сказал Митяй дрожащим голосом. – Валить к чертовой бабушке…

Сказал и толкнул одну из железных дверей.

Внутри горел яркий электрической свет. В те времена, когда эта комната служила Митяю темницей, никакого электричества не было и в помине. Впрочем, и вот этого хрустального гроба тоже не было. И гроба, и лежащей в нем девчонки…

Гроб, наверное, на самом деле был стеклянный, но на память приходила сказка про мертвую царевну в хрустальном гробу, которую рассказывала Митяю мамка. Читать мамка не умела, но память у нее была отличная, а сказку в школе она слышала не один и не два раза. Вот запомнила, а вечерами рассказывала маленькому Митяю.

Девчонка в гробу тоже не была похожа на царевну. Ни тебе расшитого жемчугами платья, ни короны на голове. Платье заменяла какая-то темно-синяя хламида. А голова была лысая. Вернее сказать, наголо обритая. Наверное, поэтому Митяй не сразу признал в мертвой царевне Танюшку. Из-за хламиды и бритой головы.

Переступать порог камеры с хрустальным гробом было страшно, казалось, что дверь захлопнется прямо за ним, а на