Читать книгу - "Когда разум против тела. О самых загадочных неврологических расстройствах, когда-либо поражавших человеческое тело - Сюзанна О'Салливан"

– Но мне действительно нужно, чтобы вы знали: я считаю эпилепсию очень маловероятным диагнозом, – сказала я. – Симптомы, которые вы описали, очень необычны для этого заболевания.

– То же самое сказал наш врач, когда мы попросили проверить Сиенну на СПОТ, – возразила ее мать. – Он сказал, что с ней все в порядке, что постоянное головокружение – это нормально. Первый тест тоже не показал отклонений. Нам пришлось заплатить самим, чтобы пройти второй тест, и он подтвердил наличие заболевания.

Если мы чему и научились за последние несколько лет, так это тому, что врачи все время ошибаются.

– Конечно, – согласилась я. – Я могу ошибаться.

Я знала, что эпилепсию будет довольно легко исключить в качестве возможного диагноза, поэтому нам не нужно было соглашаться друг с другом на первой консультации. Трудности со вниманием из-за эпилепсии сопровождаются некоторыми достаточно сильными аномалиями в мозговых волнах, поэтому я решила просто положиться на результаты тестов.

В следующий раз я встретила Сиенну, когда ее поместили в палату для наблюдения в блоке видеотелеметрии. В течение целой недели она носила электроды ЭЭГ для мониторинга мозговой активности и ЭКГ для измерения частоты сердечных сокращений. Еще один электрод оценивал мышечный тонус, тогда как пульсоксиметр измерял уровень кислорода в крови. Медсестры регулярно проверяли артериальное давление. Две видеокамеры все время наблюдали за девушкой с разных ракурсов. Медсестры были готовы войти в палату всякий раз, когда Сиенна нажимала на кнопку вызова, чтобы сообщить, что ей нездоровится, или если медперсонал замечал что-то странное. Если у нее случался очередной приступ, медсестры задавали ряд вопросов и просили выполнить несколько действий, чтобы оценить уровень осознанности Сиенны и ее способность взаимодействовать с другими. Так что нам оставалось только ждать. Сиенну попросили вести дневник о том, что она чувствовала. Этот набор тестов был исчерпывающим: я учла все, что можно. В конце недели я собрала информацию и сопоставила наши результаты и наблюдения с ее жалобами.

Уже в середине недели медсестры сообщили, что Сиенне трудно справляться с больничным распорядком дня. Она горько жаловалась на нарушения сна и отказалась от завтрака, потому что его подавали слишком рано. Когда психолог зашел к ней в девять утра, чтобы провести подробное тестирование памяти, Сиенна отослала его, сказав приходить днем, потому что из-за расстройства сна она далеко не жаворонок.

– Посмотрите на это. – Специалист по ЭЭГ, в чьи обязанности входило просматривать каждую секунду видео и отслеживать ЭЭГ, обратил мое внимание на часть записи. Мать кормила Сиенну завтраком, как будто та была ребенком, предлагая ей кусочки тоста, пока девушка лежала в постели.

– Почему она это делает? – спросила я.

– Сиенна говорит, что до полудня у нее слишком кружится голова, чтобы сидеть. Говорит, что у нее слишком низкое артериальное давление по утрам.

– Она сказала мне, что у нее СПОТ, но ни разу не упоминала о головокружении такой силы, когда я осматривала ее, – заметила я.

– Я не думаю, что дома все так плохо; здесь проблема в том, что в комнате слишком жарко.

Я решила собрать как можно больше информации, прежде чем пытаться выяснить причины такого поведения. К концу недели мы записали более 150 часов ритмов сна и бодрствования, и у нас имелся очень обширный дневник симптомов для обсуждения. Читая, смотря телевизор и разговаривая с посетителями, Сиенна неоднократно сообщала о приступах и теряла нить разговора на несколько секунд зараз. Иногда, когда медсестры приходили проведать ее, она не обращала на них внимания или не отвечала на вопросы в течение минуты. Я просмотрела ее дневник, в котором она писала «в отключке», «пробелы», «не могу думать» или «чувствую себя странно» десятки раз каждый день.

Я просмотрела множество фрагментов видео и ЭЭГ, относящихся ко времени, когда Сиенна сообщала о плохом самочувствии, и обнаружила, что, даже когда она, казалось, не реагировала, все ее физиологические показатели, в частности мозговые волны, были в норме, это был нормальный режим бодрствования. Несколько раз мать Сиенны нажимала на кнопку вызова, чтобы сказать, что у ее дочери точно приступ. Изучая на видео эти моменты, я думала, что Сиенна выглядела совершенно здоровой, и с трудом понимала, в чем видела проблемы ее мать.

– Полисомнография в норме, – сказал специалист по ЭЭГ, сообщив мне результат анализа сна.

Сиенна не просила обследовать ее на предмет расстройства сна, но при наличии всего необходимого оборудования казалось глупым пренебрегать этой проверкой. Однако мы не обнаружили ничего подозрительного. Да, Сиенна просыпалась несколько раз за ночь, как она и говорила, но пробуждения всегда были очень краткими. Она проходила через нормальные стадии сна и в целом спала нормальное количество времени. Я также взглянула на показатели артериального давления и сердечного ритма, помня о ее нежелании сидеть до обеда. На протяжении всего пребывания в больнице артериальное давление находилось на нижней границе нормы, но все еще оставалось нормальным.

Я сообщила семье Сиенны, что встречусь с ними в пятницу утром, чтобы обсудить результаты. Поскольку обход в отделении происходит в десять утра, я обнаружила, что Сиенна лежит в постели и не желает вставать даже ради нашей встречи. Ее мать сидела рядом, и они держались за руки. Отец стоял, прислонившись к стене, скрестив руки на груди, и хранил молчание с каменным выражением лица.

– Это часто случается? – спросила я, имея в виду головокружение, из-за которого она слишком боялась сесть и заговорить со мной.

– Обычно не так часто, как сейчас, – улыбнулась Сиенна. – В комнате слишком жарко. Окно даже не открывается.

В ее словах был смысл. Как и во многих больничных отделениях, отопление не приспособили к теплой не по сезону зимней погоде, и окна четвертого этажа были наглухо закрыты.

– Извини за это. Здесь и правда душно.

– Я знаю, почему у меня кружится голова, так что мне все равно. У меня СПОТ, – беспечно сказала она. – Но что показали тесты? На этой неделе у меня было несколько очень сильных припадков. Медсестры сказали вам?

– Да, они мне все рассказали, и, конечно, у меня есть твой дневник, – ответила я, а затем принялась объяснять, в чем суть тестов.

Я искала аномалии в мозговых волнах и других показателях всякий раз, когда Сиенна сообщала о провалах в памяти или о приступах. Любой тип потери сознания, независимо от причины, всегда влечет по крайней мере некоторое изменение в структуре мозговых волн.

Но, как бы плохо ни чувствовала себя Сиенна, даже когда она совершенно