Читать книгу - "Когда разум против тела. О самых загадочных неврологических расстройствах, когда-либо поражавших человеческое тело - Сюзанна О'Салливан"

таких как боль в груди и одышка. В западных медицинских учреждениях человека с таким набором симптомов могут просто обнадежить и отправить домой, но также с высокой вероятностью ему предложат ряд анализов крови. Кроме того, его могут направить на исследования нервной проводимости, используемые для оценки целостности нервов, поскольку невропатия может вызвать ощущение жжения на коже. Или, если симптомы в грудной клетке сильно выражены, ему порекомендуют обследование сердца. В качестве альтернативы, если проблему с самого начала оценили как психосоматическую, пациента направят к психиатру.

Хва-бьюнг имеет культурное значение для корейского народа, которое западному врачу было бы трудно оценить. Болезнь особенно часто затрагивает женщин среднего возраста и связана со стрессом, вызванным семейным конфликтом и неверностью. Как и гриси сикнис, хва-бьюнг – это язык страдания, понятный только сообществу, которое говорит на этом языке. Конкретные симптомы не следует понимать буквально, они являются метафорой для особого типа психологических страданий. Хва-бьюнг – приемлемый способ попросить о поддержке.

DSM-5 – библия психиатрии, которая каталогизирует психические расстройства, – конкретно называет только культуральные синдромы, свойственные сообществам, в которых английский не является родным языком, – сусто (исп. susto – «испуг, нервное потрясение»), шэньцзин шуайжо (кит. shenjing shuairuo – «неврастения»), кхял чап (кхмер. khyal cap), атаке де нервиос (исп. ataque de nervios), дхату-доша (санскр. dhatu dosha). Культурные концепции стресса определяются как способы, которыми культурные группы испытывают, понимают и передают страдания, поведенческие проблемы или тревожные мысли и эмоции. Итак, если DSM-5 конкретно не называет культурно обусловленные расстройства, которые возникают в англоязычных, промышленно развитых западных сообществах, означает ли это, что у нас нет болезней, обусловленных культурой? Неужели мы настолько открыты в своих страданиях, что нам не нужны метафоры?

В некоторых западных культурах действительно есть уникальные медицинские жалобы. Во Франции существует заболевание, называемое les jambes lourdes, что означает «тяжелые ноги», которое обычно не встречается в других странах. Медицинская литература по этому заболеванию почти исключительно на французском языке. Заболевание объясняется венозной недостаточностью, которая, как полагают, способствует скоплению жидкости в ногах, что вызывает ощущение тяжести и отеки. По-видимому, если человек пойдет в аптеку во Франции и сообщит, что у него тяжелые ноги, его направят к полке, заполненной продуктами, которые должны устранять симптомы. На одном коммерческом веб-сайте, продающем различные кремы и гели от les jambes lourdes, говорится, что болезнь затрагивает до одной из трех женщин. И все же «тяжелые ноги» не существуют как отдельное заболевание в Великобритании.

Во Франции les jambes lourdes не назвали бы народной болезнью или культуральным синдромом, потому что эти термины чаще используются в отношении людей, не принадлежащих к собственному культурному сообществу. Очень трудно обнаружить культурные идиомы или открыто говорить о них в своем собственном обществе, отчасти потому, что они не признаются таковыми, но также потому, что они представляются как биомеханические заболевания, а утверждать иначе – значит рисковать открыть что-то, что скрывается с определенной целью. Я врач, обученный в западной медицинской традиции, ирландка по происхождению, живущая в Лондоне. Это основные культурные факторы, которые влияют на мои убеждения в отношении здоровья и болезней, и мне внушили использовать этот культурный язык в разговоре о болезни. Как и многие западные врачи, я медикализирую чувства и поведение. Люди для того и обращаются ко мне, чтобы я сделала это для них – дала медицинское объяснение их страданиям, но, по правде говоря, я все время беспокоюсь: а вдруг то, что я делаю, как бы это ни соответствовало моему образованию и сколь бы ни приветствовалось моими пациентами, неправильно и потенциально вредно?

Сиенна обратилась в мою клинику за вторым мнением. Хотя ей было всего двадцать, у нее уже имелся длинный список медицинских диагнозов. Согласно ее направлению, у нее наблюдались проблемы с суставами, головные боли, нарушение памяти, низкое артериальное давление, склонность к обморокам и расстройство сна. Ни одна из этих жалоб не была причиной, по которой ее направили ко мне, – это произошло потому, что у нее происходили приступы и она убедила себя, что страдает эпилепсией. Лечащий врач сказал ей, что это не так, но она и ее семья сомневались в его мнении.

– Вы должны понять, что за девушка Сиенна, – сказала мне ее мать еще до того, как я услышала хоть что-то из этой истории. – Она очень талантлива, очень многого может добиться, а эти petit mal разрушают ее жизнь. Нам нужно, чтобы к ним относились серьезно.

«Малые припадки» (petit mal) – устаревший медицинский термин, используемый для обозначения очень специфического типа эпилептических припадков, в основном наблюдаемых у маленьких детей. Один из моих многочисленных недостатков как врача заключается в том, что я не люблю, когда люди описывают свои симптомы, используя термины, – я бы предпочла услышать историю, рассказанную простым английским языком. Когда я сказала об этом Сиенне и увидела испуганное выражение лица ее матери, то поняла, что надо еще раз начать сначала.

– Тебе не нужно убеждать меня, что ты страдаешь, Сиенна, – я адресовала свой комментарий ей, а не ее матери. – Ты бы здесь не сидела, если бы это было не так. Все, что мне от тебя нужно, чтобы ты описала свои симптомы начиная с момента их возникновения и до настоящего времени, но, пожалуйста, не используй медицинские термины, потому что это может сбить с толку.

– Но мы всегда так это объясняем! – сказала явно оскорбленная Сиенна. Она сидела между родителями, и все трое обменялись не слишком впечатленными взглядами.

– Подробности, конечно, есть в направлении. Мы передали вам все справки ее предыдущих врачей, – строго сказал отец.

– Письма полезны, спасибо, но, поскольку это второе мнение, я хочу узнать, что произошло раньше. Так что, если бы Сиенна могла просто вернуться к началу истории и своими словами рассказать мне, в чем проблема, это было бы здорово.

Одно медицинское исследование показало, что в случае диссоциативных конвульсий пациенты с большей вероятностью описывают последствия приступов и места, где они произошли, и в меньшей степени способны вспомнить субъективные подробности пережитого. С другой стороны, люди, страдающие эпилепсией, лучше способны сосредоточиться на своих симптомах. По моему опыту, это относится ко многим функциональным расстройствам. Иногда, разговаривая с людьми с функциональными расстройствами, думаешь, что они скорее хотят признания своих страданий, чем лечения. Диагностический ярлык дает им признание, но это должен быть достаточно хороший диагноз. Эпилепсия, безусловно, звучит достаточно серьезно, чтобы объяснить, как плохо чувствовала себя Сиенна, но предыдущий врач настаивал, что у нее нет этой болезни.

– Вы не можете просто прочитать письма? – спросила Сиенна.

– Я их прочитала,