Читать книгу - "Дым над тайгой - Станислав Васильевич Вторушин"

достаточно поднять телефонную трубку. Благо, рыбозавод под рукой.

Но рыба, купленная на заводе, не доставляла удовольствия. Он хотел острых ощущений и праздника для души хотя бы один раз в год. Только на рыбалке он мог с удовольствием выпить водки и похлебать ухи, снятой прямо с костра. Он любил сидеть у костра, разложенного на берегу, и подолгу смотреть на реку, в которой отражались звезды. В такие минуты ему не хотелось ни говорить, ни думать. Может быть, это были те редкие мгновения жизни, когда Казаркин мог быть самим собой. Ведь первый секретарь райкома — будь то на работе, в общественном месте, просто на улице — всегда лицо официальное. Он олицетворение партии, ее руководящей роли. Как сказал поэт: ум, честь и совесть эпохи. И тут ни убавить, ни прибавить. Даже если тебе не хочется, ты должен олицетворять.

Но сегодня было совсем другое дело. Сегодня Казаркин играл роль щедрого хозяина, решившего показать гостям свои владения в их лучшем виде. Николай Афанасьевич легонько сжал пальцами плечо Марка и, показав глазами на реку, произнес только одно слово:

— Красота.

За Марка ответила Соня.

— Необъятный простор, — она улыбнулась и покачала головой. — Я люблю воду.

Но ни Обь, ни чайки и утки над ней, ни разлапистые кедры по берегам занимали сейчас мысли Казаркина. Марк был для него не просто бойцом стройотряда, а ответственным представителем Москвы, который может и казнить, и осыпать милостями. Не сам Марк, конечно, а его отец, который после возвращения сына составит себе новое представление о Среднесибирской области. Плохое ли, хорошее — другое дело. И Николай Афанасьевич, прикинувшись наивнейшим простачком, вкрадчивым голосом начал просвещать Марка:

— Между прочим, по территории наш район такой же, как и королевство Нидерландов. А население — всего двенадцать тысяч человек. Земля богатейшая. У нас ведь и нефть, и газ, и лес, и рыба. А уж о кедровых орехах, грибах и ягодах говорить нечего, — все перечислил Казаркин и, тяжело вздохнув, заключил: — Если бы нам выделяли ресурсы, государство только на Среднесибирской области могло бы озолотиться.

— Насколько я знаю, Сибири и так придается большое значение. Сибирская нефть — один из самых главных источников валютных доходов страны, — заметил Марк.

Казаркин хотел ответить, что знать — одно, а помогать в разведке недр и добыче нефти — совсем другое. Но не успел. Дверь рубки приоткрылась, в проеме появился Краснов и скомандовал тоном, не терпящим возражений:

— Всем в каюту! Чай готов.

Каюта, где собрались гости, была приспособлена для отдыха. Вдоль бортов стояли удобные мягкие диваны, обтянутые красивой драпировочной тканью. Посередине — стол. Под лестницей, ведущей на палубу, топилась железная печка, на которой шумел большой закопченный чайник, что придавало обстановке особый шик. Но не теплом и уютом очаровало студентов помещение. Главным в этом интерьере был стол. На цветастой клеенке стояла большая тарелка с груздями. Рядом с ней такая же тарелка с осетровым балыком. Осетрина была нарезана тонкими пластиками, на них, словно роса, выступили капельки жира. Здесь же было розоватое сало, вареные яйца, консервированный овощной салат. Краснов постарался на совесть, выставив на стол только то, чем может похвастаться район. Усадив гостей, он, как искусный массовик-затейник, обвел компанию восторженным взглядом и торжественно произнес:

— А теперь традиционное посвящение в матросы. Все готовы?

— Всегда готовы! — ответили дружно студенты.

Казаркин заговорщицки подмигнул Марку: дескать, жди сюрприза. Краснов достал из шкафа стопку новеньких тельняшек, из холодильника — бутылку «Столичной». Отвинтил пробку, налил водки в стакан, протянул командиру. Матвей Корзин встал, поднял руку так, чтобы локоть оказался на уровне плеча и, усмехнувшись, по-гусарски, одним махом, опрокинул содержимое стакана. Студенты захлопали в ладоши. Корзин крякнул, вытер губы ладонью и потянулся за грибком. Прожевав груздь, он снял с себя куртку и натянул тельняшку поверх рубахи.

Следующим был Жоголь, который полностью скопировал все жесты своего командира. Девчата выпили и облачились в тельняшки последними. Это был хорошо отрежиссированный спектакль, и он понравился Казаркину. Действие развивалось непринужденно, как бы само собой. Такие моменты запоминаются.

Краснов начал угощать студентов чаем, заваренным по охотничьему рецепту. В нем были и чага, и смородиновый лист, и сушеная малина. Чай понравился всем. Начались разговоры о том, в каком чайнике и по какому рецепту его лучше всего заваривать. Все вдруг оказались специалистами.

— А по-моему, лучше всего пакетики, — сказала Соня. — Сунул пакетик в чашку и колдовать не надо.

— А если в пакетике обычная солома? — спросил Матвей.

— Тогда у чая будет соответствующий аромат, — тут же уточнил доктор Кирилл.

— Мальчики, почему вы все опошляете? — обиженно сказала Соня. — Вы же прекрасно понимаете, что я имела в виду чай в пакетиках.

— Наглядный пример неограниченной свободы, — философски заметил Марк. — Разреши народу все, и в головах начинается сумбур.

— По такому случаю надо налить еще, — сказал Краснов, взяв в руки бутылку. — Иначе не разобраться.

— В отношении свободы Марк совершенно прав, — заметил Казаркин. — Свобода может быть только осознанной необходимостью.

— Этому нас учат классики марксизма, — не скрывая ехидства, произнесла Соня.

Трудно сказать, чем бы закончилась дискуссия, но в это время катер начал замедлять ход. Кирилл выглянул в иллюминатор:

— Вроде пристаем.

Краснов встал из-за стола, тоже посмотрел в иллюминатор и скомандовал:

— Свистать всех наверх!

Студенты — быстрые на подъем — вышли на палубу. Казаркин хотел было оказаться вблизи Марка, потому что самый главный разговор между ними еще не завязался, а без него эта поездка теряла всякий смысл. Но Жоголь, как показалось Казаркину, намеренно ускользнул от него. Поведение комиссара поставило Николая Афанасьевича в тупик. Он поджал губы и остановился у трапа, ведущего на палубу. Ситуацию разрядил Матвей Корзин. Задержавшись чуток, он то ли намеренно, то ли случайно обратился к первому секретарю на «ты»:

— Хочешь совет, Николай Афанасьевич? — Казаркин поднял голову, и Матвей увидел в его глазах растерянность. — Не будь назойливым с Марком. Это его тяготит... Он все видит и все понимает. Зайдет разговор с отцом о здешних местах, он вас преподнесет так, как и представить себе не можете. Роман Иванович Остудин хорошо нас просветил.

Корзин ухватился за поручни и в три прыжка выскочил из каюты. Казаркин же чувствовал себя как щенок, которого ткнули носом в то место, где он напакостил. Но замешательство