Читать книгу - "Дым над тайгой - Станислав Васильевич Вторушин"

— А где Остудин? — спросил Казаркин и нахмурился. Отсутствие начальника экспедиции не понравилось ему.

— Улетел на Моховую. Там какие-то проблемы у вышкомонтажников.

— Мы же договорились, что поедем вместе, — Казаркин прикусил губу. Таких вещей он не прощал никому. — Для него что, партийное поручение ничего не значит?

— Роман Иванович поручил студентов мне, — Краснов пожал плечами. — Я все сделал. Катер готов.

В душе Казаркина закипала злоба. Устранившись от поездки, Остудин откровенно показывал, что не хочет иметь ничего общего с подобными мероприятиями. «Подставляет вместо себя других, чтобы остаться чистеньким», — подумал Казаркин. И тут же решил, что с Остудиным надо будет детально разобраться. Слишком многое он начал позволять себе в последнее время.

Краснов стоял перед нахмурившимся начальником и боялся, как бы гнев первого секретаря не обрушился на него. Ведь он предупреждал Остудина, что все выйдет именно так.

— Может, поедем к студентам, Николай Афанасьевич?— осторожно предложил Краснов.

— Поехали, — не глядя на Краснова, резко произнес Казаркин и полез в машину.

Студенческий строительный отряд расположился на той самой поляне, которую выбрали Остудин с Кузьминым. Посреди нее стояли пять больших армейских палаток, чуть сбоку — два навеса. Под одним находился длинный обеденный стол со скамейками, под другим — кухня. На ней висел написанный на кумаче огромными буквами лозунг: «Лучше переесть, чем недоспать». Нахмурив брови, Казаркин несколько мгновений сверлил лозунг колючим взглядом. Все, что не поддавалось простому объяснению, вызывало у него подозрение. «Сумбур какой-то», — подумал Николай Афанасьевич, но выяснять смысл написанного не стал. Не было бы в студенческом отряде Марка Жоголя, он заставил бы Краснова снять лозунг. Но сейчас на это не решился. Вдруг этот лозунг повесил Марк?

Краснов, заботясь, чтобы москвичи были в курсе всех политических событий, отдал распоряжение поставить на крыше столовой-времянки мощный динамик. В первые дни динамик оглушал своим ревом всю округу с утра до ночи. Но вскоре он надоел студентам, и они его отключили. Краснов тут же устранил непорядок. Тогда студенты сделали на радиоустановке выключатель. Как только на горизонте появлялся Краснов, они включали динамик. Когда парторга не было или радио начинало надоедать, они его выключали.

Казаркин с Красновым приехали в лагерь на машине. Радио орало во всю мощь, разнося над тайгой песни о борьбе за мир и дружбу народов. Казаркин мельком глянул на динамик и поморщился. Не от песен, от невыносимого грохота музыки.

Студенты знали, что к ним едет начальство. Командиром отряда был Матвей Корзин, высокий парень с короткой и аккуратной прической, узкоплечий, нескладный, какой-то ходульный. Марк Жоголь оказался полной противоположностью ему — крепкий, широкоплечий, с кудрявой ярко-рыжей шевелюрой и веснушчатым лицом. Он чем-то сразу располагал к себе. Это было приятно Казаркину и он задержался взглядом на лице Жоголя, когда пожимал ему руку.

Из палатки вышли две девушки, поздоровались с начальством. Одна из них была блондинкой с гладко зачесанными назад волосами, другая — коротко стриженной брюнеткой с большими, красивыми, темными глазами и полными губами. Матвей Корзин представил девушек:

— Алла, — кивнул на блондинку. — А это Соня.

Брюнетка бесцеремонно осмотрела Казаркина с ног до головы, словно оценивая. Николай Афанасьевич машинально поправил воротник рубашки. Сегодня он был без галстука и чувствовал себя несколько неловко. Но Соню интересовал не внешний вид первого секретаря райкома. Рубашка на нем сидела ладно, воротник был безукоризненно отглажен. Она хотела понять, что это за тип человека — партийный работник, и чем он отличается от остальных людей. Казаркин пожал руки девушкам и обратился к Жоголю:

— Ну, Марк, показывай, как живете и чем занимаетесь. Мы ведь с тобой коллеги. Ты комиссаришь в отряде, я — в районе.

— С чего начнем? — Марк принял полушутливый тон Казаркина. — С наших палаток или с девичьей?

— А сколько у вас девушек?

— Четыре.

— На восемнадцать парней?— Казаркин сделал вид, что удивился.

— Нам хватает. Главное, чтобы хорошо кормили.

— Тогда показывай кухню. Ну, а девушки потом...

Девушки улыбнулись. Первый секретарь, оказывается, умел шутить.

Кухни, как таковой, не было. Была большая кирпичная печь, на которой стояли две огромные, закопченные с боков кастрюли и стол под брезентовым навесом. На нем готовили обеды. Казаркину очень хотелось заглянуть в кастрюлю, но едва он дотронулся до крышки, тут же отдернул руку. Крышка оказалась горячей.

— Что у вас там? — спросил он Соню.

— Гуляш, — ответила она. — А на гарнир лапша.

— Кстати, Николай Афанасьевич, нельзя ли нам картошечки подбросить? — спросил Жоголь. — А то одна лапша да каша.

Казаркин повернулся к Краснову. Тот пожал плечами, сказал:

— У нас и на буровых картошки нет. Старые запасы кончились, новая будет только осенью.

— Мы же всю картошку завозим с Большой земли, — извиняющимся тоном произнес Казаркин. — Посмотрю в райцентре. Если что-то есть, обязательно пришлем. А как с остальными продуктами?

— Берем из того, что есть, — вмешался в разговор Матвей Корзин.

— Ты скажи Соломончику, — Казаркин помахал пальцем перед лицом Краснова, — что он несет личную ответственность за питание студентов.

— Уже сказал.

— Вот и хорошо, — Казаркин повернулся к Жоголю. — А теперь, комиссар, веди нас на стройку.

Стройка находилась на другом конце поселка, добираться туда надо было на машине. Казаркин решил, что на обратном пути к студентам можно было бы не заезжать. Поэтому спросил Корзина:

— Кого вы возьмете с собой на рыбалку?

— Их, — Корзин кивнул на девчат. — И еще наш врач просился. Все остальные работают. Далеко ехать?

— Ночью вернемся, — ответил Казаркин. — А сейчас сделаем так. Командир с комиссаром покажут нам стройку. А девчата пусть идут на пристань. Мы туда скоро подъедем. Все равно все в одну машину не войдем.

Уже первый взгляд на стройку показывал, что Остудин размахнулся широко. На краю поселка закладывался целый микрорайон. Больше всего Казаркин удивился тому, что здесь уже была проложена дорога. Вдоль нее стояли восемь готовых фундаментов под коттеджи, еще для двух студенты делали опалубку. Возле первого фундамента лежал аккуратный штабель бруса. Машина остановилась около него. Казаркин вышел на дорогу, подошел к фундаменту, покачал головой.

— Что? — настороженно спросил Жоголь. — Не нравится?

— Да вот думаю, когда вы все это закончите? — Казаркин вытянул ладонь в сторону