Читать книгу - "Дым над тайгой - Станислав Васильевич Вторушин"

в щеки, в глаза. Она стояла все в том же оцепенении, заклиная: «Я на это никогда не решусь». Он гладил ее по спине, а она стояла, прижавшись к нему. Сделала попытку убрать его руку, но он снова начал целовать ее, и она уступила...

Утром Таню начали мучить угрызения совести. Она не знала, как теперь посмотрит в глаза Андрею. Утешало лишь то, что он прилетит домой через две недели. «К тому времени, может быть, все пройдет, — думала она. — В конце концов, нам надо что-то делать. Бесконечно такие отношения продолжаться не могут».

НАВИГАЦИЯ

Остудин никогда не думал, что ледоход может иметь для людей такое важное значение. Он не раз наблюдал его на Волге, видел, как грязные серые льдины, плывущие в желтоватой воде, с хрустящим шипением сталкиваются друг с другом, переворачиваются, погружаясь в глубину и отливая на изломе хрустальной голубизной. Любопытные собираются на берегу и часами смотрят, как набравшая могучую силу река, над которой то и дело пролетают стремительные табунки уток, неторопливо и безжалостно расправляется со стихией льда. Ледоход всегда означал приход весны. Но в Таежном этому событию придавался особый смысл.

Проходя по берегу Оби, Остудин видел, как измазанные сажей мужики, сопя и смахивая с лиц выступавший от усердия пот, смолили и красили свои лодки. Почти около каждой из них черной копотью дымил костер, над которым висело ведро с расплавленным битумом. Им замазывали щели в деревянных боках охотничьих посудин. Во многих домах на подоконниках стояли деревянные утиные чучела. Их тоже недавно покрасили и теперь выставили на солнце, чтобы быстрее просохли. Остудину показалось, что в поселке началась другая жизнь, о которой он даже не подозревал. Все мужское население усиленно готовилось к охоте. Телефон в кабинете Романа Ивановича звонил, не переставая. Когда он поднимал трубку, ему задавали один и тот же вопрос: где Соломончик?

Ефим Семенович три дня назад улетел в Среднесибирск, чтобы лично проконтролировать загрузку первой продовольственной баржи. Так и отвечал Остудин всем, кто разыскивал начальника ОРСа. Но его ответ никого не удовлетворял. Вместо того чтобы положить трубку на другом конце телефонного провода, в лучшем случае раздавалось недоуменное: «Надо же…» В худшем — слова, которые вряд ли отыщешь даже в самом объемистом словаре русского языка.

Остудин не понимал, почему вдруг всем потребовался Соломончик. И когда в кабинете появился Кузьмин, он прямо спросил его об этом.

— А чего тут понимать? — меланхолично произнес Кузьмин. — Река скоро пойдет, мужикам надо на охоту ехать, а в ОРСе ни пачки патронов. Пролетел нынче Соломончик с боеприпасами, вот и смылся на время весенней охоты.

— А я-то думал, ему действительно нужно загружать баржу, — покачал головой Остудин.

— Баржу загружать тоже надо, — сказал Кузьмин. — Все запасы на нуле. Но для Соломончика сейчас главное, чтобы пришли патроны.

— Пока они придут, охота уже закончится, — заметил Остудин.

— А это уже второй вопрос, — сказал Кузьмин. — Когда патроны будут на складе, Соломончику легче отбиться от мужиков. Он им просто скажет: приходите, берите.

На столе снова зазвонил телефон. Оба, скосив глаза, подозрительно посмотрели на него. Наконец после паузы Остудин протянул руку, взял трубку. На проводе был Соломончик. Услышав голос Остудина, Ефим Семенович обрадовано закричал:

— Роман Иванович! Завтра в Андреевское вылетает самолет. Я на нем патроны отправляю. Передайте Кузьмину, чтобы он послал за ними вертолет. Я бы ему сам сказал, но телефонистка его найти не может.

— Кузьмин у меня, — ответил Остудин, глядя на Константина Павловича. — А почему ты сгущенку не отправляешь? Ведь мы же договорились первым делом завезти сгущенку.

Но в телефонной трубке уже раздавались короткие гудки. И было непонятно — то ли Соломончик сам положил ее, то ли внезапно оборвалась связь. Однако главное Ефим Семенович сказать успел, и теперь надо было принимать меры. Остудин задумчиво посмотрел на Кузьмина и, чуть помедлив, положил трубку на рычаг аппарата.

— Что-то случилось? — озабоченно спросил Кузьмин, которого насторожило поведение начальника.

— Скажи мне, Константин Павлович, ружейные патроны это что — массовый психоз или действительно необходимая вещь? — разговаривая со своим замом, Остудин покачивал ладонью, словно взвешивал каждое слово. — Соломончик завтра посылает их самолетом.

— Сразу видно, что ты не северянин, — Кузьмин спрятал улыбку в уголках тонких губ. — Весенняя охота для каждого мужика — самый большой праздник. Вкуснее весенней утки дичи на Севере нет. Разве что гусь. Но гуся практически не осталось, повыбили всего.

— Не умираем же мы с голоду, — возразил Остудин. — Конечно, с мясом бывают перебои. Но кое-что нам все-таки подбрасывают.

— Дело не в мясе, — заметил Кузьмин. — К весне у каждого северянина начинается авитаминоз. И никакие фрукты-яблоки здесь не помогут. В них тоже чего-то не хватает. А вот в весенней утке все эти необходимые человеческому организму вещества есть. Сейчас тебе этого не понять. Вот поживешь здесь с годик, убедишься сам, — Кузьмин посмотрел на телефон, который зазвонил снова, и, не дожидаясь, пока Остудин поднимет трубку, сказал: — Вообще-то я пришел не за этим. Причал у нас давно развалился. Я дал команду взять со строительного участка десятка два бревен и привести его в порядок.

— Ну, дал так дал. В чем вопрос? — не понял Остудин.

— Скворцов жаловаться придет. Надо, чтобы ты был в курсе.

— Хорошо, — сказал Остудин, улыбнувшись. Он вспомнил, как однажды его точно так же предупреждал Соломончик. — Завтра пошли вертолет в Андреевское, Соломончик отправил туда патроны самолетом. Наш-то аэродром самолеты не принимает. Раскис весь.

— Недели через две начнем летать и мы. Привыкай, Роман Иванович, это наша жизнь, — Кузьмин повернулся и направился к двери кабинета.

А через три дня на Оби начался ледоход. Узкие забереги, похожие на ручьи между берегом и кромкой льда, раздвинулись, вода хлынула в протоки и на низкие участки поймы, и Обь зашевелилась. Она словно потянулась, как потягивается проснувшийся утром человек, лед с грохотом лопнул от одного берега до другого, начал крошиться, течение подхватило его и понесло к Ледовитому океану. Таежнинские мужики побросали в лодки рюкзаки и ружья и, рискуя жизнью, стали пробираться на другой берег Оби, чтобы рассредоточиться сначала по протокам, а потом по заливам и озерам. Остудин с берега смотрел за их передвижением.

Одну лодку с двумя