Читать книгу - "Моя мать прокляла мое имя - Анамели Сальгадо Рейес"

рулем, чтобы лучше видеть дорогу. Она выехала на окраину городка. Поблизости нет ни зданий, ни уличных указателей, но она знает, что направление правильное. Когда ехала на похороны, она внимательно смотрела по сторонам, иначе все ее мысли были бы о матери, о том, как сильно по ней скучает, о том, как хочет попросить прощения и услышать «прости» в ответ.

Шум радиопомех и ливня оглушает, но все, что слышит Ангустиас, – это пугающие мысли, проносящиеся у нее в голове. Ольвидо видит, что дочь охвачена тревогой. «Все будет хорошо», – говорит она, кладя руку ей на плечо. Ангустиас ничего не чувствует. «Ты уже близко. Все будет хорошо. Знаешь, что тебе надо сделать? Надо помолиться».

Ангустиас делает глубокий вдох и крепче сжимает руль. Ольвидо настраивает радио, наконец находит нужную станцию.

Из динамиков льется припев церковного гимна, и Ангустиас закатывает было глаза, но вскоре чувствует, что звук ее успокаивает. Ее мать действительно рядом. «Хорошо», – смиряется Ангустиас, будто слышит совет прямо из ее уст. И начинает отчаянно молиться.

Вот и место, где парковались участники траурной процессии, а куда дальше, на восток?

– Мне повернуть направо?..

Неожиданно автомобиль останавливается так резко, что Ангустиас чуть не ударяется о лобовое стекло. Она жмет на газ. Чувствует, как проворачиваются колеса, но машина стоит как вкопанная. «Черт!» Она пытается сдать назад. Ничего. Снова жмет на газ. Ничего.

Она открывает дверцу и видит, что передние колеса угодили в яму, заполненную жидкой грязью.

– Я выхожу, – предупреждает Ангустиас. – Уже близко?

Звук становится громче.

– Спасибо тебе, Господи. Спасибо, – шепчет она, затем повышает голос: – Мне идти прямо?

Звук стихает.

– Налево?

Громкость увеличивается.

Выключив зажигание, Ангустиас выходит под дождь.

– Фелиситас! – кричит она, добираясь до относительно твердого участка. – Фелиситас!

Левее, повторяет она про себя. Уже близко. Левее. Ангустиас чувствует давление на руку, и ахает. Прямо и налево.

– Фелиситас! – продолжает кричать она, ей кажется, что проходит целая вечность.

– Мама, – доносится до нее слабый голос. – Мама. Я здесь! Ты меня слышишь?

– Да! Я тебя слышу. Говори! Не молчи, bebé.

– Я тебя вижу. Иди вперед. Еще. Прямо. Я перед тобой! – кричит Фелиситас. – Посмотри вниз.

Ангустиас вытирает с лица капли, хотя это бесполезно. Прищурившись, осматривает пространство перед собой и наконец замечает Фелиситас, которая лежит на земле, ухватившись за ветки кустарника. Лужица рвоты рядом с ней размывается дождем.

– Фелиситас! – Ангустиас бросается к дочери и обнимает ее. – О господи, – восклицает она, гладя ее по голове. – Я тебя нашла. Нашла. Ты можешь встать? Постарайся. Машина где-то рядом. Вон в той стороне.

Держась друг за друга, Ангустиас и Фелиситас движутся к машине. Ангустиас открывает дверцу и усаживает дочь, потом обходит машину и падает на водительское сиденье. Обе переводят дыхание. Через минуту Ангустиас тянется к бардачку и роется в бумагах и сломанных зарядных устройствах, пока не находит несколько салфеток. Она смачивает одну водой из старой пластиковой бутылки, которую все время забывает выбросить, и прижимает влажную салфетку ко лбу Фелиситас. Дочь морщится, но терпит.

– Дай посмотрю твою руку.

Фелиситас отводит сломанную руку в сторону:

– Все нормально. Гипс я почищу.

Ангустиас не спорит, позволяя Фелиситас самой о себе позаботиться. Она откидывается на спинку сиденья и чувствует, как ноют все мышцы. Кажется, она никогда не испытывала такой зверской усталости. Неправда, думает Ангустиас. Я рожала. Значит, я все могу вытерпеть. Я должна.

Глава 61

Ольвидо

На этот раз во время разговора дочери и внучки Ольвидо решает помолчать. Ей нечего сказать, чтобы как-то облегчить ситуацию, при этом она запросто может ее ухудшить.

– Почему ты не едешь? – спрашивает Фелиситас, глядя на руки Ангустиас, неподвижно лежащие на руле.

– Машина застряла. Ее можно толкнуть, но, думаю, лучше подождать.

Ольвидо молча соглашается.

– А долго придется ждать?

Ангустиас пожимает плечами:

– Откуда мне знать.

Несколько часов. День или больше.

– Вообще-то ты должна знать, ты же переживала ураганы, – замечает Фелиситас, подражая беззаботному тону матери.

– Это не ураган. Ураганы сюда не добираются. Это просто ветер такой… наверное. – Тонкая длинная ветка врезается в капот, словно опровергая слова Ангустиас.

– Похоже на ураган, – невозмутимо констатирует Фелиситас.

– Хорошо, значит, мы сидим посреди урагана. Довольна? Покажи-ка мне еще раз свой лоб. В чем дело? – спрашивает Ангустиас, когда Фелиситас резко отворачивается.

– Я злюсь на тебя.

– За что? – изумляется Ангустиас, но Фелиситас смотрит прямо перед собой и не отвечает. – Я понимаю, ты не хочешь уезжать. Но так будет лучше. Я обещаю. Где остановимся в Долине, это и будет нашим постоянным домом, договорились? И больше никаких переездов.

– Почему Грейс не может стать нашим постоянным домом? – спрашивает Фелиситас, по-прежнему отказываясь смотреть на мать.

– Потому что… просто не может, – запинаясь, произносит Ангустиас. – Здесь такие странные люди, они все время пристают ко мне и смотрят так, будто… В общем, я все сказала.

О нет. Только не эта фраза. Как только кто-то становится родителем, он тут же забывает, что эти слова ничего не значат, но вызывают самую враждебную реакцию. Фелиситас резко отворачивается, брызги от ее волос летят во все стороны.

Ольвидо и Ангустиас сидят тихо, каждая смотрит в окно, наблюдая за непрекращающимся ливнем. Снаружи все в движении, даже земля, которая становится все жиже с каждой падающей на нее каплей. Скоро она не сможет удерживать корни деревьев, и галька в испуге разлетается в стороны от зеленых великанов. Но женщины Оливарес не чувствуют страха. Каждая из них мечтает выйти под дождь, раскинуть руки и позволить ветру унести ее куда угодно, желательно подальше от того места, где они сейчас находятся.

– С тобой точно все в порядке? – спустя несколько минут спрашивает Ангустиас.

– Да, – бормочет Фелиситас, уставившись на заляпанные грязью кеды. – Я же сказала, но ты никогда мне не веришь.

– Я тебе верю, – вздыхает Ангустиас, и Фелиситас поворачивается к ней с сомнением в глазах. – По поводу всего, – уточняет Ангустиас. – Прости. Она сейчас здесь?

Ее плечи напрягаются в ожидании ответа. Взгляд прикован к упавшей на капот ветке.

– Да. Прямо у тебя за спиной.

– А! – вскрикивает Ангустиас, от чего Фелиситас и Ольвидо вздрагивают. – Извини. Не знаю, почему я это сделала.

– А ты разве, э-э-э, не общалась с ней?

– Общалась, – отвечает Ангустиас, расчесывая пальцами мокрые волосы.

– Как?

– По-разному, в том числе через радио. Когда ты начала ее видеть?

– С того утра, когда она умерла.

– Ушла из жизни, – поправляет Ольвидо.

– Боже мой, ушла из жизни! – раздраженно повторяет Фелиситас. – Короче, можешь с ней поговорить.

Ангустиас игнорирует ее предложение.

– Значит, про мистера