Читать книгу - "Это - Фай Гогс"

надеяться теперь следует только на себя. Я быстро отсек все эмоции, как учил меня поверенный, и попытался оценить обстановку. Пусть запаса воздуха в легких почти не осталось, зато и воды там пока не было. К счастью, скоро мои подошвы уперлись в плотный песок на дне. Я изо всех сил оттолкнулся и начал отчаянно грести тяжелыми руками и ногами.

Спустя несколько секунд мне все-таки удалось всплыть на поверхность и вдохнуть. Судя по непроглядной темени, было около двух часов ночи. Я не представлял, куда плыть, но вдруг услышал, как ярдах в двадцати обо что-то пустотелое плещется вода. На мои крики никто не ответил. Тогда я поплыл в том направлении и вскоре нащупал корму небольшой деревянной пироги. Забраться в нее мне не удалось, но переведя дыхание, ярдах в двухстах я сумел различить шелест листвы. Держась за лодку, я добрался до берега.

Вскоре рассвело, и я понял, что нахожусь на берегу озера Мичиган милях в тридцати от академии. Мне сразу стало ясно, что следует воспользоваться этой ситуацией и инсценировать самоубийство. В пироге я обнаружил наш с Максом телефон. Набрав прощальное письмо, я оставил его там, добежал до ближайшего летнего дома, залез через незапертое окно внутрь и нашел подходящие мне по размеру свитер, джинсы и кеды.

О том, что случилось с моим персонажем, я так и не узнал. Полагаю, что устав чувствовать себя преданным, он решил свести счеты с жизнью. Пока я спал, он добрался на попутке до озера, нашел лодку и, отплыв подальше от берега, спрыгнул с нее. Наверное, личность Макса просто не выдержала шока, потому что в раннем детстве его столкнул в бассейн отчим, грубый, посредственный хам. Эту историю мне даже не пришлось выдумывать, потому что когда-то точно так же со мной поступил и мой опекун – но в отличие от Макса, плавать я выучился превосходно!

Его гибель стала для меня тяжелым потрясением, и к поверенному я решил больше не возвращаться. Я знал, что мою долю от этой махинации он для меня сохранит, и так оно потом и вышло. К вечеру я уже бродил по Нью-Йорку…

– Обалдеть история! А финал-то, финал! Ты выжил, а Макс – нет. Прямо как в толстенной книжке про ту русскую – читаешь ты, читаешь; долго читаешь – год читаешь, второй, третий; и вдруг бабах! – развязка, а ты такой: «Уоу-уоу… чего?! Подо что она бросилась?!»

Короче, стиль на троечку, а саспенс вообще ни к черту. Это как пойти на фильм с Сетом Рогеном в роли тупого придурка и Сетом Рогеном в роли тупого брата-близнеца тупого придурка, а потом надеяться, что тебе вернут деньги за билет; или раз пятьдесят посмотреть «Копов в глубоком запасе» просто чтобы узнать, кто был в запасе, где были копы и каким был их запас; или мечтать, что после второго «Терминатора» в будущем перестанут выпускать роботов…

– А знаешь, достал. Я сейчас остановлюсь вон в том мотеле и лягу спать. А утром ты уж сам как-нибудь разберешься, что делать дальше.

Я поставил машину на стоянке перед мотелем, в котором у меня был забронирован номер. Часы показывали четверть пятого. В голове смутно вертелись детали нового плана.

«Не дождешься, П. Манка. Я пока еще в игре», – подумал я.

Глава 30

В которой для свиноводства наступят непростые времена

– Любовь моя! Да, да, ты! Видишь это меню, которое уже сорок минут висит в воздухе? Так вот это я, человек-невидимка! Слыхал, у вас тут меняют доллары на еду? – услышал я свой бодрый голос.

Титаническим усилием мне удалось стряхнуть остатки забытья. Осталось только поднапрячься и понять, что происходит. Вроде бы еще несколько секунд назад я вел машину (или это уже был не я?) где-то на полдороге к Филадельфии, и вдруг оказался за столом у окна придорожного кафе, причем, судя по виду за окном, значительно южнее Спрингфилда. У меня не было ни малейшего представления, как мы сюда попали. («Мы»? Я договорился до «мы»?) Страшно хотелось спать. Положение солнца подсказало мне, что было около часа дня.

– Вэнди, детка, принеси мне бекон, зажаренный до хруста, яичницу и пару блинов с медом. И убедись, чтобы блинчики были такими же румяными, как твои щечки!

Еще во время работы с Максом я часто испытывал это неописуемое ощущение, когда у меня с языка без моего ведома срывались слова, за которые мне же потом и приходилось держать ответ. Позднее, уже занимаясь Чепом, я даже научился получать от этого своеобразное извращенное удовольствие. Джо обращался к полноватой официантке средних лет, явно не благоволившей разным сомнительным типам, взявшим за правило оставлять на ее тумбочке изжеванные зубочистки вместо ожерелий с символами Зодиака или билетов на шоу монстр-траков.

Пышка одарила меня гадливым взглядом и ушла выполнять заказ. Кряжистый верзила в комбинезоне неопределенного цвета раздраженно обернулся. Кроме него и нас, в этой грязной забегаловке сидели еще трое мужчин. Их вид говорил о том, что всех четверых недавно уволили со свинофермы за дурной запах и неопрятный внешний вид.

Отхлебнув скверного кофе, я по привычке отметил про себя, что если Джо не сбавит оборотов, нам с дылдой придется станцевать на столах разудалую деревенскую кадриль. Мало-помалу мне удалось восстановить последовательность событий, которые привели меня сюда.

Ночью, заселившись в мотель, я прямо в одежде без сил рухнул на кровать и закрыл глаза, но всеми силами постарался остаться в сознании, потому что впереди меня еще ждало много работы. Конечно же, я не собирался делиться с этим трутнем. Деньги и камни требовалось срочно спрятать, но так, чтобы он ничего об этом не узнал. Для этого мне сперва надо было дождаться, пока беспокойный паяц уснет.

Через десять минут после того, как он угомонился и наступила долгожданная тишина, я встал и вышел из комнаты. Мне не требовалась какая-то особенная осторожность, ведь создавая этого персонажа, я предусмотрительно наделил его способностью спать беспробудным сном покойника. Проехав три мили по убитой гусеницами проселочной дороге, я добрался еще до одного леса, выбранного мною задолго до сегодняшнего утра. Там мне пришлось как следует помахать заранее припасенной лопатой, чтобы похоронить мое сокровище вместе с запаской.

Колесо должно было послужить дополнительной защитой на случай, если яму раскопает какое-нибудь упрямое животное вроде Пола Гетти[41], известного своей страстью поживиться тем, чем оно все равно не собиралось пользоваться.