Читать книгу - "Спонтанная покупка - Вероника Генри"

– Ты в порядке? – В голосе Мэгги слышалась паника.

– Просто неважно себя чувствую. – Роза старалась не волновать мать.

Она торопливо собрала вещи, погрузила на тележку и накрыла мешком для мусора от дождя. Потом с трудом разобрала и сложила палатку. Порывы ветра вырывали парусину из рук, делая задачу еще более трудной, и, когда Роза наконец с ней справилась, палатка промокла насквозь. Она бросила ее поверх вещей и потащила тележку по раскисшей земле.

– Ох, милая! – Вот она, ее мама, в штанах для бега, которые носила по выходным, и в джинсовой куртке. Выскочила из машины, чтобы помочь дочери, и обняла ее крепко. – Эй, все хорошо. Ты молодец, что поехала. Жаль, что так все получилось.

Роза молча села в машину.

Когда они покинули фестиваль и направились в Эйвонминстер по извилистой дороге, у Розы было ощущение, что часть ее сердца осталась там. Она знала, что никогда не увидит Зигги. Если она не смогла отыскать его в Гластонбери, найти его потом, когда они вернутся в реальный мир, будет невозможно.

Дома Мэгги сразу заставила дочь принять горячую ванну с лавандовой солью. Роза согрелась, надела пижаму, забралась в кровать со свежими простынями, постеленными мамой, и взяла с собой рубашку, в которой была вчера. Если принюхаться, можно уловить запах Зигги и живо представить его. Она помнила тяжесть его тела.

Никогда раньше Роза не чувствовала себя такой усталой. Занавески шевелились на ветру из открытого окна. Если прислушаться, можно услышать музыку. Какую группу он слушал сегодня? Что он подумал, когда она не вернулась? Понял он, что случилось, или подумал, что она сбежала? Он никогда не узнает, что она пыталась его найти.

Розу снова зазнобило. Она задрожала и свернулась в клубок. Когда Мэгги зашла к ней через полчаса, Роза вся горела.

– Я никогда его не увижу, – обезумев от отчаяния, сказала она.

Мэгги подумала, что дочь говорит о Фрэнке. Видеть, как твой ребенок страдает, – настоящая мука. Она сама знала, как это больно.

– Ш-ш-ш, – произнесла она, убирая волосы с мокрого лба Розы.

А потом Роза кое-что вспомнила. Она оставила фестивальное расписание в палатке Зигги. Расписание, которое они составляли вдвоем с отцом. Оно было у нее в сумочке, и она его достала, чтобы показать Зигги. Листок, который она складывала и расправляла столько раз. Листок с почерком папы, с его системой звездочек, – уникальная программа с рисунками стаканов и хот-догов, обозначающими время для перекусов. Мысль о том, что она никогда больше не увидит ни этот листок, ни отца, ни Зигги, была невыносима. И горе, которое она держала внутри, хлынуло наружу. Вместе с невыплаканными слезами.

Мэгги делала все, чтобы успокоить ее, но знала, что необходимо дать выход эмоциям, что вся печаль должна выплеснуться, поскольку вредно таить ее в сердце. Если бы Мэгги могла вернуть Фрэнка на землю на пять минут, то отдала бы его дочери, чтобы та ощутила объятия отца.

* * *

В то утро, когда пришли результаты выпускных экзаменов, Розе не надо было заходить на школьный сайт, чтобы узнать отметки. Она отлично знала, что ей поставили.

Мэгги была на кухне, притворяясь веселой и жизнерадостной, но, естественно, умирала от любопытства, как и любой родитель по всей стране, жаждущий узнать результаты экзаменов сына или дочки.

– Не расстраивайся, если оценки не такие высокие, как ты ожидала, – сказала она Розе. – Это понятно. Главное, ты сделала, что могла, и я горжусь…

– Мам, – перебила ее Роза; пришло время развеять иллюзии. – Я не сдала. Ни по одному предмету. Провалила три экзамена.

– Что? – Мэгги остолбенела. – Это невозможно. Три провала? Как это?

Роза смотрела матери прямо в глаза:

– Я ничего не написала, ни слова. Написала только имя сверху, и все. Сидела два часа, делая вид, что пишу.

Лицо Мэгги исказилось от боли, когда она поняла, что Роза говорит правду.

– Дорогая… Почему? Ты так готовилась.

– Не могла. У меня не было сил. Я знаю, все думали, какая я молодец, какая я храбрая. А я не храбрая. Совсем наоборот. – Она закатила глаза, чтобы не заплакать. – Я не такая, как все думают. Мне страшно. Меня пугает будущее. Я не хочу в университет, где буду девочкой, у которой недавно умер отец. Девочкой, которая боится веселиться, потому что это неуместно. Девочкой, которая только наполовину жива. Которой кажется, что она никогда не станет такой, какой была прежде.

– Ох, Роза! – Мэгги прижала ее к себе. – Это не важно. Это совершенно не важно. У тебя вся жизнь впереди. Можно сдать повторно. На следующий год. Мы что-нибудь придумаем. Прошу, не кори себя. – Она похлопала ее по спине. – Ты так готовилась. Нам нужно вернуть тебе уверенность. Я позвоню в колледж.

– Не звони, – попросила Роза. – Я не смогу туда пойти.

– Конечно сможешь. Куча людей сдают экзамены повторно. Тут нечего стыдиться.

– Я не смогу. Я беременна.

Мэгги заморгала. Нахмурилась. Посмотрела на Розу, пытаясь понять, шутит та или нет.

– Что? Как? Кто? Когда? Где?

Роза не удержалась от смеха:

– В Гластонбери. Я встретила парня. Но я не знаю его настоящего имени. Я не знаю, как найти его.

Мэгги села на кухонный стол:

– О, черт!

– Дело в том, что я должна была бы напугаться до смерти. И думать, что сломала свою жизнь. Но вот что странно. Я чувствую, что этот ребенок должен появиться на свет. Что он послан нам. Взамен папы.

Мэгги знала: следует хорошенько подумать, прежде чем что-то сказать. Она не собиралась ни судить, ни ругать Розу, ни впадать в панику. Она пыталась представить, что бы сказал или сделал Фрэнк. Он не был архетипическим отцом с дробовиком в руках, хотя, похоже, наставлять дробовик было не на кого.

Она оглядела кухню, ища подсказку. Фрэнк по-прежнему был здесь, в этих стенах. В пароле от вайфая, который он записал на доске мелом. Во флаерсах с едой навынос, которые он запрятал за кулинарными книгами, – он доставал их по пятницам и просматривал, а потом заказывал больше, чем им было нужно, и приглашал друзей на помощь. В банках крафтового пива в нише, их этикетки сами по себе были художественной выставкой. Его присутствие ощущалось в маленьких баночках для специй, для которых он сделал этикетки с помощью маркировочного пистолета «Даймо», сохранившегося у него со времен ранней юности. У Мэгги ни за что не хватило бы терпения, но Фрэнк наслаждался заданием, усердно вращая колесико и выдавливая белые буковки на черную ленту.

Однажды днем