Читать книгу - "Кошка из мастерской - Ён Сомин"

совместную выставку наших с ним работ. Получается, я нарушу своё обещание кое-кому из моих учеников всегда быть здесь, на месте.

– Вам не нужно передо мной извиняться. А когда откроется выставка, обязательно позовите.

Чонмин специально говорила бодрым голосом.

Хёсок тоже вставил свою ремарку:

– И меня! Обязательно, учитель.

– О чём речь.

Конец мастерской «Соё» почему-то не оказался полной неожиданностью. Когда ученики один за другим покидали мастерскую навсегда, Чонмин словно чувствовала, что скоро придётся прощаться и с «Соё».

– Чонмин-си, погоди минуту. – Чохи многозначительно улыбнулась и достала вазу из-за печи. – Думаю, настало время вручить её тебе. Это не от меня. Кисик-си перед своим уходом заранее обжег её. Сказал, что, если до прихода весны у Чонмин-си не появится вазы, я должна тебе её передать

– Когда он это…

Чонмин предположила, что это произошло в тот день, когда они вместе разбивали неудавшиеся керамические изделия. В её ладонь идеально легла небольшая ваза с двумя изящными углублениями, напоминающими плавные изгибы волн. В отличие от привычных работ Кисика с чёрными узорами, эта была матовой, с лёгким зелёным оттенком – словно тёплое море. В памяти всплыли их ночные разговоры, бесконечные прогулки до рассвета. Она вспомнила, как он спрашивал, какой цвет ассоциируется у неё со словом «море». «Я дарю свои работы только тем, чьи лица всплывают в мыслях, пока я работаю с глиной», – говорил он. Видимо, после прошлой зимы её лицо стало появляться в его мыслях чаще.

С ней происходило то же самое. На полке в мастерской скопилось немало вещей, созданных её руками в те моменты, когда мысли были заняты им, – но передать их ему она не могла. Тогда она попросила отложить этот разговор, и теперь он снова осторожно возвращался к нему – тактично, как умел только Кисик.

На этот раз у Чонмин был готов чёткий ответ.

– Учитель! Хёсок-си! Я еду в Косон!

Море зелёного цвета

Чонмин вышла из такси и около получаса продрожала от холода перед мастерской. Разве в марте не должна была прийти весна? В Ильсане холода постепенно отступали, но в Косоне, возможно из-за морского ветра, всё ещё стояли зимние холода. Она несколько раз приезжала на отдых в Тонхэ, но вот в районе пляжа Качжин оказалась впервые. В отличие от пляжа Анмок в Канныне, вдоль которого идёт популярная улица с кафешками, здесь было спокойно, а волны были больше. Море было тёмно-синего цвета. Как будто кто-то разбросал тонко, как миндальные лепестки, нарезанные сапфиры, а никак не изумруды. Зелёного цвета нигде не было видно. Но если бы рядом с Чонмин был Кисик, который утверждал бы, что море зелёное, Чонмин бы обязательно согласилась.

Таум

Сeramic studio & cafe[42]

Чонмин хорошо запомнила место – он скидывал его в общий чат. То самое здание цвета слоновой кости, стоящее прямо напротив пляжа. Да, точно оно. Мастерской не было ни на фотографиях, ни в видеороликах, загруженных на карты. Наверное, потому, что она ещё не открылась. «Через две недели», – говорил Кисик. Но что значит это название – «Таум»? Что он хотел сказать? Вопросы крутились в голове, пока Чонмин не опустилась на скамейку у входа в мастерскую. Море перед ней дышало спокойствием, а солнце ещё щедро лило свет – можно было позволить себе немного посидеть.

– Что ты здесь делаешь?

Внезапно в дверях появился Кисик. У входа в мастерскую пока ещё не повесили колокольчик, и Чонмин даже не заметила, что у неё за спиной открылась дверь.

– В Косоне в марте ещё холодно. Тебе надо было предупредить, что приезжаешь.

Кисик протянул плед и грузно опустился рядом с онемевшей Чонмин.

– Я увидел тебя в окошко, Чонмин-си. Думал, ты хочешь прогуляться, и не хотел мешать, но ты так тяжко села на эту скамейку, и я решил, что что-то случилось, поэтому тут же вышел.

Чонмин смутилась оттого, что он увидел, как она слоняется по округе, словно какая-то бездельница, и накрылась пледом, как одеялом.

Чувствуя, как холод подступает к телу, Чонмин под пледом обхватила колени руками.

– Сколько ни смотри на море, оно не надоедает, скажи? – спросила Чонмин, съёжившись всем телом.

– Да. Думаю, мне суждено быть здесь, так как мне здесь никогда не надоедает. Это место, где я становлюсь собой. Поэтому я так и назвал свою мастерскую – «Таум», сокращённо от «надаум»[43].

– О! – восхищённо воскликнула Чонмин. Похоже, он лучше разбирался в том, как называть вещи, чем она сама, много работавшая со словами.

– Для начала заходи. Я покажу мастерскую.

Кисик открыл дверь и сказал: «Первый посетитель – Чонмин-си». Начало чего бы то ни было – это очень важно. Чонмин вошла в мастерскую с особым чувством. Пространство было наполнено тёплым воздухом, словно его прогревали с утра. Повсюду чувствовалось заботливое прикосновение Кисика. Столов – штук шесть. Они были разные по размеру – от четырёхместных до одноместных, с видом на море. За кофемашиной виднелась опрятная кухня. Она выглядела по-домашнему уютной и, хотя не соответствовала популярным картинкам из соцсетей, от этого казалась ещё привлекательнее. Когда Чонмин подумала о том, как Кисик мотался между Сеулом и Косоном, обустраивая это пространство, ей захотелось похвалить его и погладить по голове.

Рядом с кухней была обустроена гончарная мастерская. Между пространствами был арочный проход. На рабочем столе царил беспорядок, а за ним было окно, через которое отлично было видно море и скамейку, на которой только что сидела Чонмин. Наверное, Кисик отсюда всё и увидел.

– Кафе и мастерская прекрасные.

– Осматривайся, не торопись. Вот кофе.

Кисик протянул ей чашку с горячим американо, который незаметно успел приготовить, пока Чонмин рассматривала мастерскую. Когда она брала кофе из его рук, ей внезапно вспомнился первый день в мастерской «Соё». Да. Точно такое же чувство.

– Кофе вкусный. Нежно-розовая чашка отлично к нему подходит.

– Вот и хорошо. Я пока не знаю, как правильно совмещать посуду с сортами кофе. Думаю, может, предложить гостям самим выбирать чашки.

– Раз уж я здесь, поучаствую в дегустации.

– Это большая честь.

Кисик, дурачась, улыбнулся своей особой улыбкой и отвесил полушутливый поклон. Чонмин каждый раз удивляло, что есть люди, которые умеют так улыбаться. На нём была куртка, но торчащий из-под неё зелёный фартук был, как обычно, весь заляпан. Карман с одной стороны был порван, из него торчали нитки.

– Спасибо за вазу. Она мне очень понравилась.

– Замечательно. Ты же говорила, что у тебя нет дома ваз. У тебя день ото дня росло мастерство, и при этом, как ни странно, именно вазы не давались. И поэтому лучше было, чтобы вазу сделал кто-то другой, у кого они хорошо получаются.

– Я смотрела на твои работы и пыталась соответствовать, хотя мне не хватало умений для этого, вот и портила всё. А ещё мне очень хотелось заполучить твою вазу.

– Сказала бы раньше. Я так много ваз сделал, думая о тебе…

– И у меня много работ, которые я должна тебе отдать. Но ты слишком хороший мастер, и мне просто стыдно дарить их тебе. Вместо них я хотела бы подарить тебе вот это.

Чонмин достала небрежно упакованную коробку и добавила:

– Хотя и поздновато.

– Это фартук.

– В самом начале моего пути ты одолжил мне свой фартук. И мне кажется, настала моя очередь.

– Да, он мне очень нужен.

Кисик тут же снял куртку и переодел фартук. Ему очень шёл джинсовый фартук с отделкой из коричневой кожи.

– Надевай его и создавай в нём множество прекрасных произведений. А ещё угощай людей вкусным кофе, как наша учительница Чохи.

Но Кисик состроил гримасу, словно что-то было не так.

– Если честно, я не уверен. Получится ли у меня создать такое же дружественное пространство, как в «Соё»? Без учителя, Чихе, Чуна, Ери и тебя мне непривычно в мастерской, всё почему-то кажется чужим.

Кисик обвёл взглядом мастерскую. В течение последних трех месяцев он чувствовал себя очень одиноко, работая здесь. Да, он вложил душу в обустройство каждого уголка, но его взгляд при этом ничто не привлекало. Он всё время вспоминал своих товарищей из мастерской «Соё».